Душа стучит под чашечкой коленки. Пародии на стихи Виктории Зименковой

Устроить щитами понты.

Вот меч засверкал в сжатых пальцах:

Защита в атаке верней.

Куда подевались страдальцы,

Что любят блевать на гостей?

(Во сне я был парень не промах,

Надевши чужое пальто.

Чуть раньше к страдальцу в хоромы

Я влез, не оставив следов.

Ведь в жизни ношу я спецовку,

Как дворник любых жилконтор.

Страдальцев ловлю в мышеловку –

Столь узок у них кругозор).

Меч грезится в экипировке,

Под хвост словно впилась шлея.

А что наяву? Монтировка!

Придумал оружие я.

…Во снах я бывал утопистом,

И днём во дворе маскарад:

Там груши порхают, как листья.

А листья пошли в камнепад.

Пусть болит сильней

Виктория Зименкова

КАРАМБОЛЬ

Света нет. И нечего искать…

Грустно в темноте сидеть одной.

Звуки скрипки, сладкой, как тоска,

Раздаются где-то за стеной.

Вкрадчив ветра шелестящий смех,

Он колдует что-то в сентябре.

Запах ночи, сладкий, будто грех,

Призывает трепетно к себе.

Осень вновь играет в карамболь –

Дождь стучит, как будто бьёт шары.

Вкус утраты сладкий, словно боль,

В пустоте зияющей дыры…

Владимир Буев

ПУСТЬ БОЛИТ СИЛЬНЕЙ

Счастье, если вдруг приходит боль.

Чем больней, тем слаще и сытней.

Обожаю ночь: моя мозоль –

Нагрешить покруче, посильней.

Осень станцевала на столе,

Кием роль исполнила в бильярд,

Развела огонь на фитиле,

Склокам жизнь дала, войдя в азарт1.

Существом своим вошла в искус:

Жажду, чтобы стало мне больней –

Только так утраты станет вкус

Слаще меда и вина пьяней.

Мысли всех читающих одни:

Дескать, мазохизм во мне бурлит.

Вот и нет! Я ставлю западни.

Вот и да – дурак сообразит…

Сложился стих

Виктория Зименкова

ПОД КУПОЛОМ

Забвенье – выход, божья благодать:

Днём у окна сидеть неутомимо,

И ждать, и ждать, и ждать, и ждать, и ждать,

Когда усталый день проедет мимо…

А ночью – панцирь тронув на спине,

Глядеть на мир глазами черепахи.

И в болеутоляющем вине

Расплавить все печали, страсти, страхи.

Звенит, поёт хрустальных чаш изыск…

Как странно в царстве сна, теней, покоя,

Увидеть синеву разлитых брызг

Под куполом, небесного покроя.

Владимир Буев

СЛОЖИЛСЯ СТИХ

Набор стандартный томных слов набрать:

Забвенье, страхи, страсти и печали,

Покрой небесный, божья благодать

И купол с синевой – мы всё собрали.

Куда-нибудь шагнуть, чего-то ждать.

Куда – неважно. И чего – незнамо.

С туманной томной миной сочинять

Чувствительных изысков килограммы.

И да! – поёт хрустальных чаш изыск.

Куда ему деваться, коль поётся.

Конечно, царство сна, теней и брызг:

Сложился стих – никто не придерётся.

Я Одиссей

Виктория Зименкова

МЕЖДУ СЦИЛЛОЙ И ХАРИБДОЙ

Я живу не на Багамах…

Я живу не на Карибах…

Я – забытая богами,

Между Сциллой и Харибдой.

Мозг проела злая Сцилла –

Монстр моего сознанья.

Где взять силы? Где взять силы,

Чтоб стереть воспоминанья?

Погружаясь в бездну грусти,

В подземелье темной крипты,

Как вдохнуть мне полной грудью?

Как мне справиться с Харибдой?

На гвозде передник сальный.

Старый штемпель на конверте.

В одинокой тёмной спальне

Только ветер… воет ветер…

Владимир Буев

Я ОДИССЕЙ

Не из нашего я мира,

И не женщина по сути.

Оказалась пассажиром

На таком чудном маршруте.

Догадались, кто такая?

Одиссей я, царь Итаки.

Я домой попасть желаю,

Но по свету стал бродягой.

Меж Харибдою и Сциллой –

Это всё ещё цветочки.

Полифем-циклоп (верзила) –

Много хуже заморочки.

Людоед хотел мне выесть

Мозг и прочие желудки.

Лисью хитрость, даже лживость

Испытал я на ублюдке.

И Цирцея, и сирены

Плыть мешали мне в Итаку.

Как любые супермены,

Козни отбивал атакой.

Не из нашего я мира,

И не женщина по сути.

Одиссея в дезертиры

Не запишет словоблудье.

Женихов я Пенелопы

Перебью. В Эпир уеду.

Там найду иные тропы.

…И мужчине нет просвета!

Торопыги

Виктория Зименкова

КРОТЫ

Мы, как кроты, встречаемся ночами.

И восковую маску лунных лиц

Ощупываем пальцами вначале,

Предчувствуя размытости границ.

Потом губами пробуем усталость

Смахнуть с ресниц и посиневших век,

И мысли улетают, заплетаясь

Тончайшей паутинкой в голове.

Щеками долго трёмся, привыкая,

К далёкому, забытому теплу,

И нежность разливается такая,

Что заполняет светом полумглу.

Стираем запахи чужих мелодий,

Налипших на ладонях фальшью нот,

И постепенно скованность уходит,

И мы опять – родные, мы – одно.

Кольцо объятий, замыкая крепче,

Мы в тишине становимся ничьи.

«Я так скучал…» «Я – больше!» –

Шепчем, шепчем…

И засыпаем, догорев, в ночи.

Владимир Буев

ТОРОПЫГИ

Мы, озираясь, как ночные тати,

На встречи ходим втайне от семей.

В кромешной тьме влезаем на полати

На съемной хате даже без свечей.

Губами и руками, и всем прочим

Сплетаемся в единое «одно».

Обоим нам с небес Госпóдь пророчит

Развод и погружение на дно.

Но страсть сильнее всякой ясной мысли.

И, впрочем, размышлений вовсе нет.

Лишь страсти оба тела наших сгрызли,

Когда мы в темноте и тет-а-тет.

Какая ещё скованность на хате!

Щеке к щеке – нет скромности ни в чём.

Никто не в курсе, мы в каком квадрате –

Мы тёмных тайных мест не выдаём.

Но вот огонь погас, и страсть увяла.

Обоим надо срочно убежать.

Ты ускакал, и следом я слиняла