Душа темнее ночи

Пусть Белогуров побегает по городу, пообщается с тем, кто мне благодарен. Этих людей я выбрала не случайно. Владельца «Пандоры» я избавила от партнера по бизнесу, имевшего нехорошую привычку убивать. Виолетта Шишкина была обязана мне жизнью. А мэр Тарасова господин Толмачев вообще по жизни задолжал Охотниковой! И пусть я не помню, что там было на самом деле, то, что за Толмачевым должок, я знаю точно.

Вообще в последнее время темная завеса, скрывавшая мое прошлое, стала не такой уж непроницаемой. Иногда в моей памяти всплывало чье-то лицо или имя. Иногда во сне я видела сцены из собственного детства. Вот я, коротко стриженная девочка с поцарапанными коленками, прячусь на полигоне, потому что мне так весело смотреть, как «слоники» – солдаты, что находятся в подчинении у моего отца, прочесывают местность. Им меня ни за что не поймать – они такие неуклюжие и шумные, топают, как самые настоящие слоны. А я маленькая и ловкая, как ласка! Найдусь, только когда сама захочу! Вот проголодаюсь как следует…

А вот мой первый прыжок с парашютом. Это Владивосток, мой родной город. Мне пятнадцать, и я уговорила парнишку из клуба «показать мне небо». Бедняга не сумел устоять перед магией моих девичьих губ и теперь жалеет о том, что согласился. Но отступать ему стыдно, и вот самолетик, набитый жаждущими экстрима, поднимается на нужную высоту. Всю дорогу я твержу про себя инструкции, которые мне дали перед прыжком. Только не забыть, что при приземлении колени вместе…

Но все инструкции разом вылетают у меня из головы, когда вокруг распахивается бесконечный простор. День солнечный и синий, и я парю в восходящих потоках, раскинув руки. Я совершенно не боюсь, я вопила бы от восторга, если бы ветер не вталкивал мои радостные вопли обратно в горло. И я просыпаюсь с ощущением ничем не омраченного счастья…

Бывали и другие сны. Иногда я видела себя и еще каких-то людей. Одетые в зимний камуфляж, мы карабкались на стеклянный купол какого-то здания, а изнутри доносились выстрелы и крики.

Похоже, моя память постепенно возвращалась. Интересно, сколько времени может занять этот процесс? Неужели мне придется ждать, пока зияющие пустоты заполнятся медленно, по крупицам?

Может быть, существует способ ускорить этот процесс? Подтолкнуть мою память…

Помощь пришла с самой неожиданной стороны. Однажды Кипчак ужинал в ресторане Узбека. Вообще в этом заведении мой босс бывал довольно часто. В этот вечер с ним за столиком расположились какие-то незнакомые мне личности – один в сером костюме, при галстуке, пахнущий дорогим парфюмом бело-розовый толстяк, а второй жилистый, жесткий, привыкший явно к лагерному клифту, а не к черной рубашке от «Хьюго Босс».

Я сидела за отдельным столиком позади мужчин. Охраняемый объект находился в поле зрения, и я могла спокойно поужинать тоже. Узбек притащил мне какие-то невероятно вкусные лепешки. Никто из деловых не пил, зато ели все очень много.

Разговор Кипчака с гостями затягивался – Увеков только-только заказал кофе. Узбек неожиданно присел за мой столик. Мы вежливо раскланивались с хозяином ресторана, но почти не разговаривали, и вдруг он обратился ко мне сам:

– Скажи, какая у тебя проблема. Узбек много может.

Я едва не рассмеялась. Меня позабавила манера говорить о себе в третьем лице. Прямо как раб на хлопковых плантациях где-нибудь в Америке лет этак двести-триста назад. «Мисси расстроена? Верный Том развеселит мисси!»

Проблема? Да решить мою проблему – пара пустяков, любой справится! Надо всего лишь воскресить меня из мертвых, вот и все! Вернуть мою прежнюю жизнь и потерянную память!

– Спасибо, но я как-нибудь сама, – улыбнулась я.

– Сама ты свою проблему не решишь. Тут доктор нужен. Умный доктор нужен.

Я слегка напряглась.

– Почему ты решил, будто мне нужен доктор? – медленно проговорила я. – Я здорова, как олимпийский чемпион!

Узбек укоризненно покачал головой:

– Тело здорово. Не голова.

– С головой у меня тоже все в порядке! – вскипела я. – Что тебе от меня надо, а?

Узбек улыбнулся и слегка поклонился.

– Я хочу тебе помочь.

– С чего бы это? – прищурилась я.

– Аким Николаевич – уважаемый человек. Я ему обязан. И ты всегда хорошо ко мне относилась. Ты даже знаешь, к какому народу я принадлежу. Я ценю уважение.

Я задумчиво посмотрела на Узбека. Он сидел передо мной, с непроницаемым гладким лицом и блестящей, ухоженной черной бородой, белые руки сложены на коленях. Вид внушительный, ничего не скажу.

– И чем ты можешь мне помочь?

Узбек наклонился ко мне и тихо произнес:

– Я могу вернуть тебе память.

Я откинулась на спинку диванчика и уставилась в непроницаемые черные глаза Узбека.

Тот молчал, глядя на меня со спокойным доброжелательным интересом. И в мое сердце закралась надежда. Я вздохнула и спросила:

– И как ты собираешься это сделать?

Узбек хлопнул себя по коленкам и встал:

– Значит, ты согласна?

– Ты не ответил…

– Если ты в принципе согласна, остальное – секрет. Узнаешь, когда придешь лечиться. Заранее говорить нельзя.