Душа темнее ночи

Зверь был здесь – я чувствовала исходящую от него едкую вонь и ощущала источник тепла слева от входа. Я взяла изогнутую кость и помазала своей кровью, сочившейся из расцарапанных рук.

Я швырнула оленью кость как можно дальше, и зверь рефлекторно кинулся за ней – запах крови не перепутать ни с чем. Этого времени хватило мне, чтобы выползти из укрытия и пуститься бежать в сторону стойбища. На бег это было мало похоже – скорее я ковыляла, как подбитая птица, опираясь на кость, как на костыль. Медведь бросился за мной. Он не очень-то торопился – понимал, что далеко мне не уйти. Мне даже показалось, что умная тварь надо мной смеется.

Но я продолжала двигаться к стойбищу, не обращая внимания на преследователя. Наконец до моих ноздрей донесся запах дыма – родной, самый сладкий на свете запах. Это означало, что стойбище близко. Зверь тоже понял, что хватит развлекаться. Он наподдал и догнал меня. Я остановилась и обернулась к нему. Маленькие глазки смотрели на меня, и в глубине их разгорались красные огоньки. Я набрала воздуха в легкие и завопила. Это был крик на пределе человеческих возможностей. Зверь на мгновение отпрянул, а я смогла сделать еще несколько шагов к дому. Зато теперь откуда-то издалека до меня донесся ответный крик – еще далекий, но вполне ясно различимый.

Отлично! Значит, скоро мне придут на помощь. Надо только продержаться до прихода охотников… И тут медведь бросился на меня.

Мощная лапа с кривыми когтями едва коснулась моего бедра, но когти были такими острыми, что кровь ударила фонтаном. Раскрытая пасть оказалась совсем близко у моего лица, и я всадила рога в глотку зверю. Острые клыки резали мне руки, но я втискивала свое оружие все глубже. Наконец зверь заревел и попятился. Он все еще оставался смертельно опасным, но голоса охотников уже слышались неподалеку. Медведь мотал башкой, пытаясь освободиться от застрявшего в глотке орудия. Я принялась изо всех сил бить зверя по морде костью, заменявшей мне костыль.

А потом я открыла глаза.

– Тихо, тихо! Спокойно! – приговаривал Узбек, склоняясь надо мной. Я сидела на итальянском кожаном диване, а мои бешено дергающиеся руки и ноги держали шестеро перепуганных парней. У одного был разбит нос, и ярко-красная кровь заливала белоснежную рубашку.

– Уф! Все, отпустите меня! – приказала я, и парни разжали руки. Они с опаской смотрели на меня и отошли всего на шаг, готовые снова броситься при необходимости.

– Идите, и никому ни слова! – Такими словами Узбек отпустил своих помощников. Дико косясь в мою сторону, ребята вышли из комнаты, и мы с Узбеком остались вдвоем.

– Что это было? – спросила я, мотая головой. Мои ноздри еще чувствовали едкий запах пещерного медведя, а нога болела в месте перелома. Я провела ладонью по бедру – там, где кожу и мышцы только что вспороли медвежьи когти.

Под пальцами была плотная джинсовая ткань без малейших повреждений.

– Может, вы объясните мне, что вы со мной сделали? – ледяным тоном поинтересовалась я.

Узбек обхватил голову руками и немного покачался из стороны в сторону. Я без малейшего сочувствия следила за этой пантомимой. Наконец экстрасенс-неудачник поднял голову. Лицо его было бледным, глаза виновато бегали.

– Женя, простите меня! Хотя нет, мне нет прощения, – забормотал Узбек. – Я не думал, что дойдет до такого…

– Скажите, вы кто? Гипнотизер или какой-нибудь маг третьей степени?

– Я психотерапевт, – смущенно сознался Узбек.

– Да ну?! – изумилась я. Все эти ковры, парчовые халаты, туфли с загнутыми носками – весь рахат-лукум оказался подделкой. Я так и знала!

– Понимаете, – продолжал оправдываться хозяин ресторана, – на родине я был хорошим специалистом, востребованным врачом. У меня было много пациентов, и я многим помогал помимо больницы… А потом случилась перестройка, Советский Союз развалился… И моя родина стала стремительно погружаться в пятнадцатый век. Психотерапевты сделались никому не нужны, а собирать хлопок или строить саманные сараи я не хотел. Поэтому я продал квартиру и уехал в Россию.

– Ага, а здесь психотерапевты тоже оказались никому не нужны! – догадалась я, потирая ноющий висок. Головная боль стремительно нарастала.

– Да, получилось, что быть хозяином ресторанчика гораздо более почетное и прибыльное дело, – признался Узбек. – Я уже двадцать лет живу в вашем городе, меня ценят, ко мне ездят самые влиятельные люди города. А я играю свою роль так успешно, что уже начал забывать, кем был раньше.

– А потом увидели меня и вспомнили, что у вас есть покрытый пылью диплом, – прошипела я. Перед глазами плавали желтые круги.

– Женя, я искренне хотел вам помочь! – вскинулся Узбек. – У вас ретроградная амнезия.

– Откуда вы знаете?!

– Мне рассказал об этом один человек. Таня Черная. Одно время она была моей пациенткой… Так что я узнал о ваших проблемах задолго до того, как вы вошли в мои двери вместе с Кипчаком.

– Ну и ну! – восхитилась я. – Значит, весь этот спектакль с духами предков и мудростью веков – аттракцион для доверчивых дураков…

– Совершенно верно, – улыбнулся Узбек.

– И никакой вы не экстрасенс, – вздохнула я.