Душа Темного Властелина, или новогодний переполох в Рэйлине

Пригнувшись, я кинулась к сумочке, выхватив ножик.

Боже, какое счастье, что Джона сейчас тут нет, и мне не придется за него волноваться. Впрочем, если властелин меня убьет, то псу тоже придет конец, а значит надо защищаться.

Отчаянно, изо всех сил.

— Можно подумать, я осталась тут по доброй воле. Можно подумать, ты говорил мне только правду, — выпалила, зажав свое оружие, а после в безнадежной попытке спастись, бросилась к властелину.

Над головой пролетел еще один сгусток магии, однако я уже оказалась рядом, слепо размахивая ножом. Опыта обращения с холодным оружием у меня особо не имелось, но тем не менее, мне удалось задеть пластилина — руку залило чем-то теплым и тягучим.

— Ты сама напросилась! — Асмодей схватил меня за запястье, заставив выпустить нож.

Тот тихо звякнул, упав на каменный пол, а властелин тем временем прижал меня к стене, подняв почти на полметра.

В глазах его клубился мрак, да и сам он был окутан черным туманом, словно источал тьму. На боку чернела открытая рана, оставленная мной.

— Отпусти меня, урод! — я попыталась пнуть Асмодея, но с моим ростом и его силой это было заведомо бесполезной попыткой.

— Сейчас ты поймешь, почему я темный, — выдохнул он, склонившись совсем близко.

Я не думала и не планировала дальнейшее — мое тело словно действовало само.

Даже теперь его близость вызывала внутри жгучее темное желание, способное спалить меня дотла.

— Еще посмотрим, кто кого! — дернувшись вперед, я поцеловала властелина, а сразу после укусила.

С каким-то поистине звериным рыком, Асмодей одной рукой подхватил меня, другой разорвал платье, оцарапав кожу своими когтями.

Проложил от шеи по плечу дорожку поцелуев, больше похожих на укусы, и тут же провел по ним языком, словно зализывая раны.

— Я тебя ненавижу, — прошептала, стиснув его хвост.

И поняла, что снова вру. Да, я хотела спасти мир, остановив Асмодея, но ненавидеть его все же не могла. Уже не могла.

— Я тебя убью, — ответил властелин.

И я поняла, что он тоже врет. Не знаю, в чем было дело, но уверенность в его неспособности меня убить крепла с каждой секундой.

Да уж, если бы я рассказала об этом Кароль — она бы сказала, что мы оба психи.

Опалив жгучим взглядом, Асмодей вновь поцеловал меня.

Выгнувшись навстречу, я обхватила его ногами, прижимаясь ближе.

Дальше нам было уже не до разговоров.

Асмодей действительно был самой тьмой, но мне нравилось тонуть в этом мраке, нравилось впитывать его в себя.

Я царапала его спину, я задыхалась от жгучей страсти, я кричала от восторга.

Между нами не было любви — только какие-то животные инстинкты, адский голод и дикое желание испить друг друга до дна, которое поглощало Асмодея не меньше, чем меня.

Мы будто пытались противостоять один другому, заведомо понимая, что оба проиграли.

Его руки скользили по моему телу, то поглаживая, то сжимая до боли. Мои пальцы стискивали его плечи, словно желая стать еще ближе.

Его губы находили самые чувствительные места, будто он всегда знал, что мне нужно. Я двигалась ему навстречу, я ловила его поцелуи, я отталкивала его, чтобы после снова притянуть к себе.

Мне хотелось причинить ему боль, чтобы тут же исцелить. Мне хотелось умереть самой, чтобы воскреснуть в его объятиях.

Наша страсть была всепоглощающей, разрушительной, но бесконечно нужной.

Возможно, завтра все будет иначе. Возможно, завтра я буду жалеть о случившемся. Но эта ночь целиком принадлежала нам. Нашей страсти. Нашему сумасшествию. Нашей одержимости.

Мы пытались взять друг у друга по максимуму, но получалось только отдавать. И наше противоборство делало нас сильными, оголяя все наши слабости.

Мы не могли насытиться друг другом до самого рассвета, пока оба не остались без сил и не уснули.

Первым, что я сказала, когда проснулась, было:

— Я все равно спасу Ариуса!

— Не спасешь, — усмехнулся Асмодей.

Он лежал рядом, закинув руки за спину и щурился, словно сытый кот.

Разумеется, из одежды на властелине тьмы красовалось одно только одеяло, и то прикрывавшее лишь ступни ног.

Впрочем, я выглядела точно так же, но неловкости от этого особой не испытывала.

Как там обычно пишут в романах?

«Бросив на него взгляд, я вспомнила все случившееся прошлой ночью, и от этого вдруг накатило чувство вины, а щеки заалели от стыда…»

Нет.

То есть, я конечно покраснела, потому что вид обнаженного Асмодея был очень привлекателен и весьма неоднозначно намекал на то, что рогатый не прочь продолжить. Но еще вчера, кусая его губы, царапая его спину, я прекрасно осознавала, что именно делаю и с кем. Поэтому вины, или сожалений во мне не нашлось. Кажется, с самого первого взгляда на властелина тьмы, внутри меня начало скапливаться темное дикое желание, и рано или поздно эта бомба должна была рвануть.

Близость между нами была неизбежна, так зачем жалеть об этом?

Теперь мне надо думать, что делать дальше, потому что я сказала Асмодею чистую правду — что бы между нами ни происходило, я собиралась его остановить.

Жаль, конечно, что властелин раскусил мою ложь про девчонок, но даже тут нет моей вины — если бы не записка Кароль…