Душа в наследство

– Случалось. Еще во время работы в Глонвуде. И боюсь, тебе очень не понравится то, во что они верят. – Он оторвал взгляд от окна и посмотрел на меня. – Была группа людей, которые называли себя адептами культа дивалов. Обычные психи, пьяницы, блаженные даже были. Так вот, они верили в дивалов как в богов. Какой-то двинутый псевдопророк предрек однажды, что последний дивал, восставший из мертвых, обеспечит всем его приверженцам вечную жизнь.

– Бред какой-то! – возмутилась я. – Дивалов нет! Их перебросили в их мир, и проход открыть невозможно!

– Да-да, я тоже так думал. Раньше.

Я замерла, с интересом глядя на Яна. В отличие от него я никогда не слышала ни о каком культе дивалов. Да и вообще все, что я знаю об этих чудовищах, ограничивается общими сведениями. Они враги, бессмертные и беспощадные. Дивала можно умертвить, хоть и с большим трудом, а вот душу его не истребить. После гибели тела душа остается жить. В их мире после потери тела она просто переселяется в новое вместилище и проживает следующую жизнь. Тела же жителей Диосты, видимо, слишком слабы для сильных душ дивалов, и потому тело простого человека погибает уже после нескольких дней ношения бессмертной души. Вот и все. Еще их было всего шестеро, жалкая горстка, но они смогли ввергнуть во тьму всю Диосту, беспощадно уничтожая магию, поглощая ее, оставляя за собой трупы магов, лишенных сил.

– Так вот, раньше я был уверен, что все это бредни и дивалы уничтожены, но сейчас сомневаюсь.

– Не сомневайся, если бы эти твари существовали, Диоста уже пала бы, – возразила я.

– Адепты их культа твердили, что один из дивалов не покинул Диосту. По общеизвестным данным их было шесть, но они утверждали, что существовал и седьмой. Его тело убили, а душа осталась в нашем мире. Воскресить бессмертную душу может лишь родная кровь убившего тело. Если верить пророчеству, то воскресит душу дивала именно мужчина, тридцати лет от роду, который будет кровной родней того, кто убил седьмого. Улавливаешь?

– То есть, возможно, они считают, что седьмого дивала убил мой дед? – не веря в собственные слова, спросила я.

– Может, именно поэтому в письме сказано про тридцатилетие твоего отца.

– Это могло бы многое объяснить, – пробормотала я. По крайней мере, это могло бы объяснить порыв деда объявить своего единственного сына погибшим.

Ян задумчиво барабанил пальцами по сиденью, глядя в пустоту.

– Нужно читать дальше, – предложила я, понимая, что информации по-прежнему мало.

Но вместо того, чтобы взять в руки очередное письмо, Ян побарабанил кулаком по стенке кареты, призывая кучера остановиться.

– Что ты делаешь? – хмуро спросила я.

Как раз в этот момент дверца кареты отворилась, являя нам заинтересованное лицо кучера.

– Резиденция отца отменяется, – сообщил Ян. – Едем на Кустовую улицу, навестим моего старого друга мистера Уотсона.

Кучер понятливо кивнул и закрыл дверцу. Я же удивленно уставилась на Яна.

– Не задавай ненужных вопросов, Катарина, – устало проговорил он. – Если все действительно обстоит так, как я думаю, Денери даже не представляет, во что ввязался.

Глава 12

Откровенно говоря, мне совершенно не хотелось встречаться со следователем. Воспоминания о моем первом дне в Меренске еще были живы в памяти. Денери Уотсон изначально просто издевался надо мной! Он безосновательно обвинил меня в убийстве, хотя знал, что я невиновна, запретил покидать город, и вообще складывалось ощущение, будто он уготовил мне участь быть живой мишенью для преступника. Конечно, недавний рассказ Яна заставил меня испытать к мистеру Уотсону еще одно чувство – жалость, но помимо него была еще обида и всепоглощающая злость.

Но также я могла понять и Яна – он хотел предупредить друга о том, что все это может оказаться куда серьезнее, чем просто пара убийств, – и только поэтому продолжала покорно сидеть в карете. Думаю, ему действительно станет легче, если он предупредит мистера Уотсона.

– Еще письмо от мистера Саируса, – вырвал меня из размышлений размеренный голос Яна. – Это совсем свежее, и полгода не прошло.

Я взглянула на лист бумаги, который сжимал в руке поверенный, и робко кивнула. Напряжение между нами нарастало по непонятным причинам. Я чувствовала обиду, а Ян был заметно встревожен. С какой бы легкостью он ни говорил об их с мистером Уотсоном размолвке, было видно, что тот по-прежнему дорог ему.

– Здравствуй, дорогой друг, – тем временем начал читать Ян. – После твоего письма я принял непростое решение. Пришло время возвращаться! Как ты знаешь, я пал жертвой пагубных пристрастий и за время жизни в Глонвуде потерял почти все свое состояние. Но что-то подсказывает мне, что, вернувшись в Меренск, я смогу наладить свою жизнь.

Перед моими глазами тут же возникла картинка: старый, обшарпанный дом с хлипкими окнами, кострище посреди просторной комнаты и мистер Саирус – если верить этому письму, вернувшийся в родной город, чтобы наладить свою жизнь. Мертвый и одинокий в своей бедно обставленной спальне. Видимо, ничего не вышло. Жаль. Почему-то мне стало безмерно жаль деда и его «дорогих друзей».