Душа в тротиловом эквиваленте (СИ)

-Петр Иванович, а что теперь будет? Как товарищ Сталин закончил выступать, так по радио - только военные песни и марши крутят. Ни новостей, ничего. Из парткома никого не было, а раньше-то как вождь чего скажет, бегом летели растолковывать.

Бригадир неспешно и основательно, аж с прокрутом, затушил окурок в самодельной пепельнице, уперся ладонями в колени, встал, и ни на кого не глядя, буркнул:

- Хорош ночевать, мужики. Что б там ни было, план никто не отменит. А тебе, Веня, я вот что скажу - слушай радио.

Как раз в этот момент крутили 'Священную войну', и речь неоднократно битого жизнью бригадира наложилась на слова: 'Отродью человечества сколотим крепкий гроб'.

Не говоря более ни слова, Петр Иванович повернулся и толкнул дверь. Работу действительно никто не отменял.

Вопрос о том, как следует понимать сказанное Вождем и Учителем интересовал не только ученика штукатура Веню. Над ним ломали головы миллионы людей, не в силах поверить, что сказанное Сталиным - действительно сбудется.

...- Да вы закусывайте, закусывайте, Лев Николаевич, а ты уже восьмая рюмка без закуски, - говорил своему шефу секретарь-референт за столиком 'Метрополя'. - Даст Бог, образуется. Вот бутербродики, икорка. Не то переживали!

Собеседник перевел на него залитые водкой глаза и раздраженно осведомился:

-Что, уже рюмки считать начал?!

-Да никоим образом. Только погрузнели вы за последние годы сильно. Один я вас до квартиры не дотащу. Может урон репутации получиться! Опять же, супруга ваша...

Двойной подбородок и обвисшие щеки Льва Николаевича пришли в движение. Поперхнувшись, он произнес, отсекая слова кивками головы:

- Ты. Не. Понял. Ничего. Это - не конец карьеры сотен людей из высших эшелонов власти. Это - смерть. Так что не хер тут рюмки считать!

-Не сгущайте краски, Лев Николаевич, - осмелился возразить молодой человек. Мы живы, все остальное образуется. В конце концов, чистки пережили, войну переждали, сберегли и приумножили, так сказать. Что-нибудь придумаем, в конце концов, и он не вечен.

Лев Николаевич пару мгновений покачался на стуле. Затем рука вдруг вытянулась, и ловко опрокинула в широко раскрытый рот рюмку, заблаговременно налитую услужливым халдеем. Выдохнув, смахнул набежавшую на глаза слезу. Вновь проигнорировав закуску, он неожиданно трезвым голосом произнес:

- Вот потому-то ты секретарь, и боле звать тебя никак. А я - вижу! Ты говоришь, он не вечен. А я заявляю - он уже там! Чтобы стать бессмертным, надо либо правильно умереть, либо ярко прожить. Не каждый сможет! А наивный мечтатель Сосо - смог. Теперь память о нем будут хранить десятки поколений. И оболгать ее уже ни у кого не получится.

То, на что ты так неуклюже намекал, сделать никто решится, да и смысла в этом не стало! Разве что, кто-то решит сделать его святым великомучеником, но как раз это никому и не нужно. Он уже не при делах, он свое дело сделал... Ладно, чего уж там, домой пошли...

...В далеком южном городе на ту же тему говорили два пожилых человека, послушав которых, ни у кого бы не возникло вопросов об их национальности.

-Я таки вот что вам скажу, Абрам, и вы со мной обязательно согласитесь. Никого нельзя загонять в угол долго и методично. И уж тем более это нельзя делать с такими людьми. А что они? Они делали это долго и изобретательно!

- Таки да, Яков, могут быть неожиданности. И бывают! Особенно, если делать кого-то болваном, и пробовать иметь свой маленький гешефт от чужого имени. А что, в коммерции такое не редкость!

- Вот они и нарвались! Это ведь совсем не коммерция! А все почему? Эти поцы даже не подумали, что наш Иосиф не всю жизнь подписывал бумаги.

- Ты сказал наш? Первый раз от тебя такое слышу!

- Наш, дорогой мой, наш! Для каждого, независимо от национальности - наш! И ты не ослышался, - говоривший достал из бокового кармана пару густо исписанных стенографическими символами листков и слегка встряхнул ими в воздухе. - Идочка записала, пока я глазами хлопал. Таки я их перечитал трижды, и вот шо понял...

Отдаленный гарнизон. Ротная канцелярия. Печатая шаг, к столу, за которым сидит пожилой старшина-сверхсрочник, подходит молоденький солдатик.

Старшина Калиткин поднимает глаза от вороха ведомостей.

-Что за хождения после отбоя?!

- Разрешите обратиться с вопросом, товарищ старшина, а то заснуть не могу!

- Обращайтесь.

- Как он решился? Враги народа могли отключить радио!

- Глупый ты, Петренко! Отец наш вышел к своему народу. Это просто. А не отключили его от связи, потому что после первых фраз все ясно было: кто решится, тот всем нам враг.

Иди спать, завтра на склады столько народу придет - протолкнуться негде будет.

Понятно, где...

-Нет, Вячеслав Михайлович! В ваши игры я более не играю!

И смачный хлопок резко захлопнутой двери.

... Разговор под стук колес. Купе поезда ?2 'Москва- Владивосток'. Приглушенный свет, на столике два стакана чая в устойчивых железнодорожных подстаканниках и нехитрая снедь, купленная на вокзале.

- Давай спать, Игорь, ты что, в Москве не наговорился?

- Заснешь тут, как же. Ты сам-то представляешь, что теперь будет!