Душегуб

— Вы очень хорошо сказали, господин Либерс. Спасибо за комплимент. Но снова не соглашусь с вами. Общаясь с самыми разными людьми по их социальному положению, образовательному уровню, пришел к твердому убеждению, что все разговоры о доброте — это не более чем миф и у нас, к сожалению, маловато того, что называют толерантностью. Мы относимся часто с нескрываемым пренебрежением и высокомерием ко всяким инородцам, будь то кавказцы или выходцы из Азии, с другим цветом кожи, разрезом глаз, типом лица. А вот если это европейцы такие же, как мы, тогда появляется плохо скрываемая зависть, как к более успешным; но продолжаем представлять себя все одно лучшими и непогрешимыми, словно египетские фараоны. Вот и сейчас страна изменилась так, что никто не понимает, что произошло. Мир, кажется, перевернулся, но все вокруг твердят, что именно теперь пошли правильным путем… А как же до сих пор шли?..

Было видно, что эта тема разговора его волновала не менее деловой встречи, цепляла за больное. Нексин перестал смеяться и улыбаться. В нем снова проснулась ненависть к новой власти, которая, как он считал, отобрала у людей духовность — под нею он понимал прежнюю коммунистическую мораль и идеологию. Вместо них возникла духовная пустота, которую заполнило только материальное потребление, превратившее нормальную жизнь людей в жизнь квази, без настоящего и будущего. Он был зол и за то, что и сам вынужден становиться таким же квазигражданином своей страны, и даже любимая им женщина Елена Аркадьевна и та его подталкивала к такой жизни, считая ее лучшей и более достойной для человека. Но его жизнь стала примитивнее: всё определяли деньги, вещи, желание выделиться с их помощью в толпе; ушел масштаб прежней работы; и он с горечью думал, что и его книга по разоблачению религии как опиума для народа тоже не будет никому нужна в таком обществе.

— Но что плохого, — сказал Валкс, — что жизнь изменилась. Думаю, все к лучшему. Ваш народ тоже будет жить лучше, а большим достижением стала гласность.

— Это сильное заблуждение, — произнес Нексин. — Все путают гласность с глупостью, под которой подразумевают, что это и есть проявление свободы. Вот, например, американский президент, называемый всеми гарантом демократии и свободы чуть не всей Земли, по должности, надо полагать, и самый занятой человек, однако находил время для удовлетворения похоти на рабочем месте, склоняя к этому и свою секретаршу. Но зачем потом было об этом рассказывать всему миру?

Валкс вскинул на Нексина изумленные глаза, он явно не ожидал столь нахального примера проявления западной гласности, в ответ смог лишь сказать:

— Зато это честно!

Либерс молчал. Он думал в это время о своем, о том, что церкви, например, вовсе не нужна никакая открытость, поскольку за ее внешним красивым фасадом и привлекательностью скрывается масса неприглядного, которое лучше не знать никому.

— Мы в этом вопросе никогда другу друга не поймем, — ответил Нексин. — А вот и нужный нам сотрудник, — добавил он, увидев на пороге кабинета Варкентина. — Пастор, вы, мне сдается, с Варкентиным знакомы.

— Конечно, он прихожанин нашей общины, его очень уважают.

Разговор на отвлеченную тему прекратился. Собравшиеся — Нексин, Валкс и Варкентин — принялись обсуждать объемы, порядок доставки, цены и другие вопросы, связанные с заключением договора о покупке древесины в лесхозе. Оказалось, что Валкса более всего интересовал дуб, порода самая ценная. Валкс знал, безусловно, стоимость кубометра этой древесины в российском предложении, но цену назвал свою, ниже, хитро пояснив, что вывозить будет своим транспортом. Нексин сказал в шутку, что это грабеж, предложил усредненную цену, Варкентин поддержал его. Валкс торговаться не стал, потому как эта цена была все равно значительно ниже той, что стоил кубометр дуба у него дома. Договор Нексин обещал подготовить уже завтра, в двух экземплярах, то есть каждой стороне. Часть древесины была в наличии на складах лесхоза, остальное следовало заготавливать на делянках. Варкентин заверил, что готов всегда отпустить лес после оплаты в бухгалтерии. Само-собой в разговоре получилось, что Варкентин стал объяснять, где и как делать платежи, оформлять нужные документы. Валкс, слушая его, тут же предложил Варкентину за отдельную плату все делать самому, а именно: операции по выписке товарных накладных, получение в бухгалтерии приходных ордеров, помощь при прохождении транспорта на границе и прочее. Варкентин вопросительно посмотрел на директора. Нексин сказал, что это на усмотрение Варкентина, но не возражает, если тот возьмется и будет успевать, поскольку он, как директор, не всегда бывает на месте, чтобы решать технические вопросы. Обсудили и еще один вопрос: Валкс изъявил желание время от времени бывать в лесу, чтобы участвовать в маркировке (выборке) намечаемого к рубке дуба. В этом ему, как покупателю, не могли отказать, а Нексин добавил, что сам с удовольствием как-нибудь поедет в лес. Валкс, уже на выходе, прощаясь, сказал: