Душегуб

Ни он, ни его помощник Сэм даже не пошелохнулись, понимая, что за решётку меня не посадить, как бы ни старались. Пыхтя немногим лучше злого чайника, кудрявый малец гордо выпрямил спину, а Тим сурово наставил на меня перст:

— Извинись!

Похоже, этот дед не шутит… Как странно…

— Не собираюсь, — глазом не моргнул, что очень позлило Тима.

— Да и пошёл ты! — махнул рукой уязвлённый до глубины души Сэм и пошёл на выход, держась за ушибленную губу.

Шериф активно заработал руками и оказался подле меня в мгновение ока. Страшный взгляд резанул по глазам:

— Ты, Винчи, не имеешь никакого права поднимать руку на полицейского! Уяснил?

— Он…

— Уяснил?! Ответы: «да» или «нет»!

— Да.

— Чудно! — одним движением рукой шериф развернул коляску на сто восемьдесят градусов и покатился к стойке. — Знаешь, так много людей требуют, чтобы тебя вздёрнули, что я, право слово, не знаю уже, как тебя выгораживать.

— Я и не прошу, — брякнул я себе под нос и телепортировался вслед за стариканом. — Они мне не ровня. Некого боятся.

— Меня побойся! Меня и бога!

Бога? Чумной еретик даже не понимает смысла собственных слов! Вера исчезла вскоре после Апокалипсиса. Священников как-то невзлюбили все, кто только способен невзлюбить: неунывающих служителей господа с раздражения стали расстреливать, лишь бы не орали на ухо про «покайтесь», «Господь простит детей своих», «вера выручит»…

Атеизм — единственное нынче отношение к церкви.

— Зачем пожаловал?

— Нужен список жертв Душегуба.

— Что? — недобро сверкнули глаза Тима из-под шляпы. — Решил перепроверить, всех ли отыскал?

— Просто дай мне список, Тим! — с каждым словом всё меньше хочется быть вежливым.

Шериф раскидал в стороны бумагу и достал небольшой листок. Затем демонстративно сложил и убрал в нагрудный карман рубашки, сцепив после этого руки на груди. Не будь он тем, кем является, уже лежал бы покалеченный.

— Что это значит?

— Скажем так, — инвалид провёл языком по зубам, — я понятия не имею, зачем тебе это нужно. Следовательно, могу ждать от тебя каких угодно фокусов, а я не люблю фокусы, Винчи. Объясни, что к чему, и если получится красиво, список может оказаться у тебя.

Морщины на моём лице должны собраться в причудливую сеть: так случается, когда я выхожу из себя. Тим, конечно, вес имеет солидный, однако, момента, когда можно перестать гнуть палку, не знает…

Со смачным грохотом мои руки опустились на стойку:

— Я хочу найти Душегуба, — внятно процедил я каждое слово.

— Многие хотят, однако им список ни к чему.

— В самом деле? Марк занимается делом, ведь так? И он что, даже не попытался увидеть связь между жертвами?

Лицо Тима с вызовом двинулось навстречу моему, спустя секунду листок бумаги лёг на стол передо мной.

— Не попытался. Потому что нет никакой связи.

— Посмотрим, — грубо огрызнулся я.

— Не занимался бы ерундой. Оставь это дело нам.

— Вам? Вы даже меня не можете за решётку посадить…

10:08

Марк

Обошли с Кейт почти всех, кто у меня на карандаше, проверили оружие — полный порядок, не докопаешься, разве что у охотников не разберёшь, разряжали они стволы в зверьё или ещё кого. Потом девушка ушла за Хароном, оставив мне самого колоритного подозреваемого на сольное разбирательство.

Гилберт Сози, он же Шальной, — главный дебошир в Гаваре, участник каждой драки в «Тёплых огнях», за ним порой наведываются лешие… боюсь представить, какие у него дела с лесными разбойниками. Шального хотели повесить сразу же после первого убийства, но улик не было. Их и сейчас нет, кроме крайне паршивой характеристики на громилу.

Дом номер три по улице Ильвеса, участок почти у самой реки. Во дворе навалены пустые ящики, растёт раскидистая вишня. Стучимся в дверь.

На пороге появился Гилберт: махина выше меня на полголовы при учёте, что я-то в карликах не хожу. Бритая голова так и светится на солнце, на лице застыла недоумённая гримаса:

— Марк? Чего пожаловал?

— Дела, Гилберт. Вчера был застрелен свидетель, видевший Душегуба — надо проверить всех, у кого есть огнестрельное оружие.

— Ты же знаешь, я на такое не пойду, — почувствовал себя крайне неловко Шальной. — Дать по лицу — запросто, но вот убить…

— Взглянуть на ствол я, всё же, должен.

Задумчиво почёсывая лысый затылок, здоровяк впустил меня и повёл за собой. В просторной комнате я первым делом приметил Синди с книжкой в руках — беременная жена Гилберта. Несмотря на дурной нрав и свирепый внешний вид, Шального женщины любят, буквально стоят в очередь.

Повезло вот Синди.

— Добрый день, Марк, — поприветствовала она белозубой улыбкой. — Как работа?

— Привет. Работа идёт бодро, к несчастью… Как малыш?

— Всё в порядке, спасибо. Мы вот с Гилбертом думаем, что будет девочка.

Не слишком довольный отец порылся в большом ящике, где должен лежать пистолет и патроны. Достал потрёпанную коробку синего цвета — неказистый тайничок.

— У меня же будет ребёнок скоро, — словно оправдываясь, промычал хозяин дома. — зачем бы я стал чужих убивать?