Душегуб

Ради чего живу я? Быть может, жить ради толстой свиньи — это лучше, чем даже не понимать, ради чего ты живёшь? Просыпаешься, а в голове, как в пустынях выжженной Африки. Выходя за порог, не уверен, что это имеет хоть какой-то смысл. Мне нужен стимул, мне, чёрт возьми, нужна кровь, чтобы утолить тяжесть бессмыслия.

Устал ждать. Я не рыбак, живущий терпением, я охотник, рыщущий в поисках жертвы.

Хм, этот идиот плетётся следом. Держится на приличном расстоянии, думает, что я его не вижу. Пройдёмся, заведём его куда подальше.

На юг, за мост.

15:22

Джон

Крысёныш незаметно прошмыгнул мимо вепря и замер за кустом. Неплохая позиция, одобряю. Мощное животное спокойно роется в корнях и даже не подозревает, что окружено. Автоматическая винтовка приготовлена, Твид подаёт одному мне понятный сигнал.

Здоровенные ботинки громко шуршат в листве, но зверюга не слышит. Осторожно, по дуге я приближаюсь к секачу, чтобы ударить наверняка.

Отсюда, пожалуй.

Первым иду я: встаю в полный рост и даю очередь по свину. Горячий свинец вязнет в толстенных жировых складках, почти не причиняя вреда животному. Мутант хренов!

Вепри сейчас такие: подстрелить трудно, а тронешь — ринутся в атаку. Этот боров с визгом взрыл землю копытами и бросился, выцеливая клыками. С острых бивней летит земля, из пасти хлещет слюна.

Левый рукав закатан по локоть, я выбрасываю руку прямо на зверя. Считанные мгновения конечность краснеет, от неё валит чёрный дым, и вот срывается тугая струя пламени. С руки льётся алый огонь, как из сопла огнемёта.

В визге кабана не остаётся ярости — только страх и боль. Страх и боль. Выдав манёвр, он выскакивает из-под убийственной струи, шкура опалена, на боках ожоги, глаза выжжены. Вслепую тварь бросает прочь. Я неторопливо пускаюсь за ней. В нужный момент из кустов по кабану хлещет меткая очередь. Вепрь получает слишком много пуль, чтобы бежать дальше.

Дикий вопль сотрясает осенний лес! Обожаю мелодии настоящих мучений. Зверя прерывает Крысёныш, вскрывающий громадине горло. Здоровый нож Твида убивает борова одним махом.

Я взваливаю винтовку на плечо и вразвалочку иду к мясистому трупу. Твид, длинноволосый карлик с худым лицом, сплёвывает липкую слюну. Нравятся мне его здоровые зубы: они не дают забыть о меткости подобранного прозвища.

— Готов боровок! — лихо вогнал громадный тесак в ножны Крысёныш.

— Тебе его разделывать.

— А вот и нет, Джон! — категоричный взмах рукой. — В прошлый раз кабана разделывал я, сейчас твоя очередь.

— Мне впадлу…

— А что тебе не впадлу? Ленивая скотина, сколько можно?

В руках уже появилась толстая сигара, которую я поджёг одним прикосновением пальца. Ароматный дым заполнил лёгкие.

— Твиди…

— А вот это зря! — обидчивый карлик приставил остриё ножа к моему достоинству. — Никакого Твиди нет — забудь это слово!

— Прости, Твид, — даже зная, что он и не думает шутить, не могу не рассмеяться. Злой коротышка — это очень смешно. Особенно когда он грозит ножом члену двухметрового друга.

А возиться с боровом мне, в самом деле, не хочется. Придумали глупое правило, что каждый леший-мужчина должен таскать в хранилище мясо на зиму. Вторую неделю по лесам бродим, уже вплотную подобрались к Гаваре. Секач здоров. Его туша воняет гнилью лесов и палёным волосом. К лысым кронам поднимается дымок дикого зловония.

И что-то маленькое лежит неподалёку в листве…

— Принимайся, — убрал оружие Крысёныш.

— Видишь вон там? — указал я сигарой на странный предмет.

— Где?

— В листве. В двух шагах от туши, слева.

Твид вгляделся мелкими зёнками и двинулся к чудной находке. Дулом винтовки разворошил жёлтое покрывало, под которым обнаружилась странная нычка: впервые находим посреди леса трупы детей.

Грязный, как чёрт, кожа бледная, труп не тронули хищники. На шее мальчика светятся маяками синяки.

— Малый, — удивлённо произнёс Твид, после чего толкнул его в ухо.

— Ты что? — встал я рядом. — Мёртв он, тут и проверять нечего.

Вечно недовольный коротышка скрипнул зубами, не стерпев критику.

— Не узнаю его.

— Малый не из наших, — готов ручаться, что никогда раньше не видел этого лица.

— Из Гавары паренёк.

— Оттащим его?

— Это ещё зачем? — маленькие глазки покосились на меня с недоверием.

— Ну, это будет по совести.

Бросив сигару в кусты, я уже принялся вытаскивать малыша из-под листвы.

— Любой повод ищешь, лишь бы боровом не заниматься? — точно угадал мой мотив Крысёныш.

— Угу.

Товарищ, куда ж без этого, поворчал над бесконечной моей ленью, но в открытый спор ввязываться не стал. Пошёл следом.

16:19

Кейт

Марка нет довольно долгое время: быстро сбагрил меня Сэму и отправился следом за Чедвером. Быть может, его слежка закончится чем-то толковым. Ни я, ни он отчего-то не сомневаемся, что Харон — тот самый убийца. Но нужны улики.

Сейчас я на полпути к дому Чедвера, которого там быть не должно. Осмотрюсь, обыщу каждый закоулок, тайник, переверну хоть весь дом.

Энгриль знал убийцу, он нашёл его, причём понял, что убийца обо всём знает. В ту ночь они сыграли с открытыми картами. Дядя просто не успел никому сказать, либо мы его не поняли…