Душегуб

Шаткой походкой мне удаётся доковылять до поворота. Я приваливаюсь к дверному косяку, выставляю перед собой оружие — комната погромлена, но в ней никого, а водоворот шумной драки гремит уже дальше. Следую по квартире.

Что за? Пистолет Юрико валяется под ногами, а у этого амбала топор! Поспеши, калека несчастный, забудь ты про руку! Заваленный шкаф, я перебираюсь через него и оказываюсь прямо позади Собаковода, который гоняет японку по дому своим колуном. Напарница, к счастью, не ранена.

Мне уже плевать на подлость: просто простреливаю Нансенкрису колено, и тот с воплем падает, демонстрирую силу своего истеричного баса! Юрико бьёт его ногой в лицо, но тот выдерживает, даже пытается рубануть в ответ, но ещё одна капля горячего металла в локоть его успокаивает.

Я отшатываюсь к стене, голову заполняет визг, как у неисправного радио, остаётся только зубы стискивать и держаться. Чтоб её, эту псину!

Кто-то отбирает пистолет, и три громыхающих выстрела высекают три протяжных крика. Юрико просто искромсала конечности Собаковода, пусть его боль с ума сведёт! А от меня уже откатывает…

Уже можно дотянуться до молнии — расстегнуть получилось с трудом. Где-то в кармане… вот она. Небольшая коробочка с набором первой помощи. Сперва вколоть большую-большую дозу обезболивающего. Чёртов облегающий рукав жутко мешает, а стягивать придётся не меньше часа!

Готов застрелиться — дайте мне пистолет!

9:15

Марк

Сэм ворвался так неожиданно, что Уолтер чуть со страху не пальнул! Взмыленный кудряш подскочил к Тиму:

— За Максимилианом и столичными увязались рабочие с лесопилки!

— Погоди ты, Сэм, — зло выплюнул шериф, — ты всё точно проверил?

— Конечно! Золтан подтвердил, пятеро всадников поехали старой тропой!

Грязно выругавшийся секундой назад Уолтер уверенно вставил:

— Они на полицейского руку не поднимут.

— За городом? — возразил я, поднимаясь. — Не стал бы так уверенно заявлять это… Нужно кого-то отправить.

— Давай я съезжу: только колёса смазал. Марк, сейчас все сильно заняты…

— Я свободен!

Довольно нагло со стороны мальчишки перебивать Тима. Неважно, нынче нервы нас всех приобретают поразительное сходство со струнами гитары госпожи Рамирез. Это у нас давно началось, уже пару месяцев как…

Шериф, как и я с Уолтером, на миг отвлеклись на дёрнувшуюся Алиес, чтобы тут же продолжить разговор:

— Сэм, ты же знаешь, как мне не нравится, когда из города пропадают аж двое сотрудников. Душегуб, двое опасных заключённых, лешие снова стали наведываться в Гавару — эту кучу дерьма надо разгребать, каждая лопата на счету.

— Но их Леквер отправил! — широко развёл руками паренёк. — Сам знаешь, что он тебе класть меж глаз хотел!

— Не до такой степени, — прохрипел Тим, скривив губы, — он же не дурак рассчитывать, что пятеро его людей на лошадях останутся незамеченными. Никакого «по-тихому убрать людей из столицы и полицейского в придачу» не выйдет!

А это, кстати, не факт… Когда на губах появляется пена, многие забывают включать в работу мозг. Полагаю, сидеть в стороне больше не выйдет, так что самое оно, чтобы вмешаться:

— Думаю, Сэм прав.

— Следи за подозреваемой, — поставил меня на место Тим, — а ты останешься здесь.

— Ясно, — побеждёно буркнул малец, его ярый дух испарился, не пообещав даже следов.

Недовольство велением шерифа можно измерить силой хлопка дверью: однозначно можно сказать, что Сэм сильно не согласен. Чувствуются потуги не находящего своей щели взрослеющего характера. Готов спорить, у Тима и такой период в жизни был.

Или он уже родился несгибаемым умником?

Уолтер почесал шрам и поднял голову, уши навострил, чертяга этакий. Так он простоял не меньше минуты, пока не послышался цокот копыт за окном. Стража порядка угон лошади напарником сильно рассмешил, что заливистый смех не было сил не подхватить.

— Так и знал, — самодовольно пропихнул он сквозь гогот.

2:08

Оскар

Собака неслабо потрепала мою руку: клыки прошили плоть до костей, но сами они, к счастью, не раздроблены. От этого не то, чтобы менее больно, но осознание отсутствия у тебя инвалидности повышает тонус. Гнев так и не удалось усмирить, и я высадил всю обойму псине в голову.

Я зол и жесток.

Пришлось отрезать к чертям облегающую часть рукава, чтобы нормально врачевать руку. Мы с Юрико извели львиную долю антисептика, заживляющей мази и бинтов. Крови я успел потерять много, отчего не очень хорошо себя чувствую.

Японка вышла из бойни невредимой.

Не считая собак, больше всех досталось Нансенкрису: напарница не простила ему ни хамства, ни нетерпимости, ни травли собаками, ни взмахов топором. Сейчас Собаковод сидит перед разбитым окном в одном нижнем белье, связанный по рукам и ногам, каждую из которых прошила пуля. В живых да ещё и в сознании его удерживают жгуты и большое количество обезболивающего, заботливо одолженного Юрико.

Нансенкрис трясётся от боли, холода и страха — я бы назвал все три фактора нечеловеческими. Зрелище оказалось не из лёгких, поэтому приходится раз за разом давить накатывающее чувство жалости.

Для уполномоченного по медицинским преступлениям — будни.