Душегубы

- А если они меня не отпустят? Наверняка связник придет со страхующим.

- Ты им не понадобишься. Этим людям нужен только кейс.

- И все-таки?

- Тогда попытайся сделать ноги. Если не удастся - считай, что тебе очень не повезло в жизни.

Конечно, ехать в Москву на таких условиях было не больно весело, но куда денешься...

Впрочем, все шло как по маслу. И на звонок ответили правильно, и насчет Григория Андреевича не ошиблись, и насчет 14.00 на Октябрьской. Подошел мужичок в мятой серой ветровке и свитере, а затем провел диалог так, как полагалось. Однако после того, как Жека произнес: "Рад душевно!", мужичок не стал забирать "дипломат", а произнес вполголоса:

- Садись в вагон и езжай по кольцу в сторону "Парка культуры". Проедешь полный круг. Но вылезешь не здесь, а на "Парке". Там поднимешься наверх и пойдешь по левой стороне Садового кольца в направлении Смоленской площади. Тебя нагонит девушка и возьмет под руку, а потом скажет, что дальше делать.

И тут все было на мази. Прошагав метров двести вдоль грохочущего автолавиной Садового кольца, Жека ощутил бережное прикосновение женской руки к своему правому локтю. Действительно, к нему прицепилась какая-то молодая дама. Она мило улыбнулась ему как старому знакомому и сказала:

- Погуляй три часа по городу. В кино сходи, по магазинам пошляйся. Главное, чтоб примерно без четверти восемь ты был вот здесь, у этого фонарного столба. Понял?

- Понял, - ответил Жека, не испытывая особой радости от того, что ему надо три часа ползать по этой чертовой Москве со своим опасным "дипломатом". Он не знал, что лежит внутри, но насчет пластита под обивкой босс его предупредил. Во взрыво-технике он был нешибко грамотен, но догадывался, что полсотни граммов такой взрывчатки - это немало. Догадывался и о том, что чемоданчик лучше всего не открывать, не зная настоящего кода, и каждый, кто попробует его взломать, допустим, стамеской, скорее всего останется без рук, а возможно - и без головы.

Но три часа, слава Богу, миновали благополучно. Без двадцати восемь Жека подошел к столбу и пять минут покурил в нервном ожидании. Он никак не понимал, отчего так мудрят эти москвичи, хотя чемоданчик можно было забрать гораздо раньше. Втайне он надеялся, что очередной визитер наконец-то заберет опасный груз.

Ровно без четверти восемь подошел некий не шибко опрятный гражданин, смахивавший на бомжа, и попросил прикурить, а потом быстро и очень трезвым голосом распорядился:

- Сейчас перейдешь на ту сторону, дойдешь до ближайшей остановки и поедешь на троллейбусе "Б" до "Маяковской". Оттуда покатишь на метро до "Речного вокзала". Войдешь в парк Дружбы со стороны Фестивальной улицы и пошагаешь в направлении пруда. Там тебя встретят. Около девяти часов.

Место было для Жеки знакомое. Он хорошо знал, что в тех местах и в девять вечера запросто можно урыть человека, а затем, не привлекая внимания, отправить его под лед, еще не стаявший на прудах. Какие договоренности существовали между его шефом и московскими партнерами - черт его знает! Например, могло быть и такое, чтоб ликвидировать Жеку после передачи "дипломата". Было от чего поволноваться. Но ничего другого не оставалось. Ясно, что эти самые москвичи контролировали его все время с момента встречи на "Октябрьской". Отслеживали, нет ли у него еще каких нежелательных контактов, ( не идет ли за ним еще чья-то "наружка". Жека все это понимал ; и, поглядывая по сторонам, пытался вычислить, кто же его пасет. И когда круг по кольцевой линии описывал, и когда пехом топал от "Парка культуры" в направлении Смоленской площади, и когда три часа без толку шлялся по городу, и когда ехал на троллейбусе "Б". Теперь, в вагоне метро, мчавшемся по направлению к "Речному вокзалу", он тоже пытался угадать, кто из многих десятков пассажиров, сидевших и стоявших в вагоне, за ним приглядывает! Впрочем, могли и из соседнего вагона через стекла - хрен его знает! Кроме того, эти самые топтунчики и топтушки запросто могли меняться. Один "довез" от "Маяковской" до "Динамо", а на "Динамо" влез еще кто-то, который, допустим, сошел на "Войковской". Но мог и один кто-то ехать до самого "Речного".

В троллейбусе он на Любу внимания не обратил. Мало ли кто может выйти на той же остановке. А вот когда она оказалась в метро у колонны, да еще и поглядела на него почти, в упор, хотя и очень быстрым вороватым взглядом, приметил. Тем более что она села в тот же вагон, только через переднюю дверь. Беспокойства особого у него не было. Даже наоборот, порадовался своей проницательности - хвост определил.

Любе надо было выходить пораньше, на "Водном стадионе". Если б Жека вылез где-нибудь на "Аэропорте" или "Соколе", она, наверно, не стала бы за ним гоняться. Всю дорогу у нее в душе шла ожесточенная, хотя и невидимая глазом борьба. Инстинктивная ненависть боролась с разумным рационализмом. Застилающая глаза жажда мести - с трезвой оценкой ситуации.