Душехранитель

— Давно у вас не был… — сказал Дмитрий. — Как у вас баба Неля работает? — он метнул короткий взгляд в сторону пожилой бухгалтерши, которая, склонив голову, выслушивала в этот момент Федора.

— Хорошо работает. Не жалуюсь.

— Ну все, Ромах, спасиб за угощение, пора нам! Надо бы нам с тобой как-нибудь сгонзать на море. Тоже давно там не был. Есть мысли?

— Давай, созвонимся…

— Угу, — Аксенов поднялся. — Все, понеслись!

Его парни беспрекословно покинули кабинет. Пережившие только что несколько жутких минут, работники фирмы оживились.

Влад слегка подался в сторону Николая:

— Ты молодец, — и глазами указал на нож. — Не растерялся…

— Кто это был?

— Как тебе сказать? Старые знакомые. Коля, я хотел предложить кое-что… — он подкурил и передвинул стул еще ближе к Гроссману. — Ты со своей семьей, Марго с сыном, мы с подругой — всем нам собраться бы и двинуть на этих выходных ко мне… в сад-огород…

— На дачу? — по сибирской привычке уточнил Николай.

— Гм… Ну да, — Влад усмехнулся и качнул головой, — на дачу… Как ты на это смотришь?

— Таки положительно.

— Что ж, я рад. С Новым годом! — Влад взял свой бокал и небрежно звякнул его краем о край бокала Гроссмана.

— Так почему же Новый год? — не выдержал Николай.

— Да шутка это, Коля. Шутка.

Гроссман хмыкнул. Богатый день сегодня на розыгрыши: то в стиле первого апреля, то теперь еще — Новый год…

* * *

— А, вот и вы. Здравствуйте!

Лицо у воспитательницы было красным и потным: наклоняться, помогая малышам застегивать обувь, при ее полноте, да еще и в такую жару было нелегко. Отчего это она решила проявить сегодня такую заботливость?..

— Мама! — Саша, как обычно, выскочил из комнаты последним, бросился к матери и, обняв ее бедра, замер.

Рената засмеялась, растрепала его пепельно-русые волосы и присела, чтобы помочь сыну переодеться.

— Мне поговорить с вами нужно, — продолжала Ирина Васильевна, освободившись.

Рената подняла голову и улыбнулась. Поговорить с ней… Воспитательница почувствовала досаду: как разговаривать с Сашиной мамой, если она немая? Другое дело, когда за мальчиком приходит отец. Но это бывает так редко, что его просто не поймать…

— Сам! — сообщил Саша и стал возиться с ремешками на сандалиях.

— Рената… м-м-м… Александровна?

Та кивнула, облокотилась на стенку. Воспитательница отвела ее в сторонку, чтобы не слышали другие, и вдобавок понизила голос:

— Мне неловко говорить вам об этом… Вы ведь замечаете, наверное, что остальные родители косятся на вас и вашего Сашу?

Рената пожала плечами, не меняясь в лице. Ирина Васильевна откашлялась. Конечно, Сашиной матери все равно. Она такая же «тронутая», как и ее сын…

— Я не имею права советовать вам, но… с вашим ребенком тяжело работать. Он… как бы это сказать? Он не создан для детского коллектива…

Гроссман вопросительно двинула бровкой. Что у нее не отнимешь, так это красоты. Но что красота, когда поведение неадекватно? Жаль, нет закона, запрещающего ненормальным рожать детей… А ведь было бы куда гуманнее, если бы всех таких вот свезли в одну колонию, с глаз подальше, и стерилизовали.

Ирина Васильевна тяжело вздохнула. Это давняя история. Она уже давно присматривалась к Саше Гроссману, и малыш вызывал у нее тревогу. Теперь его необычность заметили и родители, а потому стали требовать исключения мальчишки из группы.

При поступлении в ясли он казался перспективным ребенком: очень самостоятельный, совсем не шкодливый, в меру активный… Маленький мужичок. Причем в два года он уже очень хорошо разговаривал, почти не коверкая слов. Просто золото. Но чуть позже Ирина Васильевна поняла смысл поговорки «Золото — из-под цыганского молота».

Еще до появления в садике Саши у ребятишек частенько пропадали из ящиков игрушки, вещи. Дети жаловались — конечно, в меру своих способностей говорить. Поначалу воспитатели не принимали этого всерьез. Малыши любят фантазировать: потеряют игрушку, а потом пытаются спихнуть ответственность на Бабайку или Карабаса Барабаса. Но однажды по весне получилось так, что у Саши исчезли резиновые сапожки. Все группы уже ушли на прогулку, а мальчику не во что было переобуться. Одетые «ясельники» взмокли, многие принялись плакать. Ирине Васильевне пришлось звать помощницу и отправлять детей на улицу под ее присмотром, чтобы ребята не простудились, перегревшись в помещении.

— Куда ты мог их бросить, Саша? — допытывалась воспитательница, находя отраду хотя бы в том, что с этим ребенком можно составить какой-то диалог: многие из ее подопечных не могли связать и двух слов. Искать потерю с такими — это вообще караул.

— В ящик! — мальчик показывал на свой отсек, но тот был пуст.

— Тогда тебе придется посидеть в группе. Ты не можешь гулять в босоножках. Понимаешь? Вспоминай, где ты их оставил…

— Я хочу гулять… — помрачнел мальчик.