Душехранитель

И когда Ал познакомил меня с «солнцем», которое лишь отдавало, ничего не требуя взамен, которое светилось хрустальной радугой смеха и одаривало своими лучами, своим теплом и светом всех, кто в этом нуждался, я понял, что круг замкнулся… Все составляющие были вместе. И что это были за составляющие, о, Природа! Жаль, ты не слышала моего смеха, сопроводившего жуткую догадку, что озарила меня вместе с улыбкой солнечной девушки, будущей жены нашего с тобой братишки-Ала. Его, этот горький смех, слышал только волк, сын того Ната и моей белой красавицы Бэалиа. Только Нат, волк, и понимал меня в те годы. Кому же еще, как ни атмереро, понять коэразиоре? И, соответственно, наоборот. Правда, тогда я об этом лишь догадывался, блуждая впотьмах без малейшего проблеска света…

Спустя несколько лет Паском увлек нас своей идеей, и больше мы никогда не видели наш Оритан. По крайней мере, таким, каким он остался в наших сердцах навсегда…

А теперь мы с тобой заключены в эту дурацкую куклу, закопаны на глубине семнадцати ликов от поверхности земли и обездвижены. Но ты же знаешь, что это ненадолго. Что такое пять земных лет для тех, кто познал вечность? Я сделаю так, как хочешь ты, но при одном небольшом условии: один раз у меня будет возможность поступить так, как пожелаю сам. Да, это будет совсем маленькое желание. Конечно, оно связано с Танрэй! При чем здесь — «старый прелюбодей»?! Не сердись, Ормона, просто в нашей с тобой ситуации этот вопрос давно утратил свою актуальность. Ну и что ж, что со мной «только отвернись»? Ты дашь фору десяти таким, как я. Итак, ты согласна? Что ж, тогда…

Вперед!»

ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. ИЮЛЬ. РОСТОВ-НА-ДОНУ

Шеф отмечал свой день рождения всегда одинаково. Сотрудники фирмы приходили в его кабинет, Ромальцев усаживал всех за стол, болтая с каждым, кто обращался к нему, и перешучиваясь с остальными. Федор Иванович Зеев, совладелец «Финиста», всегда сидел особняком и с царским видом поглядывал на подчиненных. В отличие от Влада, он был «застегнут на все пуговицы» и неприступен.

Для Николая это было третье празднование дня рождения начальника. И ему нравилась та обстановка, которую умел создать Ромальцев во время праздников. А уж на свой день рождения тот «дурковал» вовсю.

Забавно было смотреть на коллег. Кто-то откровенно подхалимничал. Влад, веселясь, принимал игру. Кто-то стоял в сторонке. Кто-то общался с Ромальцевым на равных. Николаю нравилось то, как шеф умел сглаживать острые углы. Гроссман являлся скорее наблюдателем. Вместе с ним работали и интриганы, однако дальше «крысиной возни» их деятельность не заходила: фирма была слишком маленькой для того, чтобы как следует развернуться на закулисном поприще. Были также «рабочие лошадки», чаще всего — женщины бальзаковского возраста, которых все устраивало. Подмазаться к начальству пытались карьеристы. Федор Зеев очень любил «гороховых шутов» — двух парней, недавно окончивших университет. Они потешали старика своими выходками.

Николай по старой привычке сразу повесил на сотрудников «Финиста» ярлыки, и за те три года, что он проработал у Ромальцева, для него в этих людях ничего не изменилось. Сам Гроссман в любимчики не стремился, хоть и выкладывался на работе полностью. Еще бы: Влад по знакомству удостоил его нешуточного оклада. Кроме того, работать Николай умел и любил.