Душехранитель (Книга 1)

Набравшись решимости, Рената вышла голосовать. Достаточно быстро перед нею остановилась аккуратненькая "Мицубиси", из которой вышел преклонных лет господин и стал предлагать подвезти.

- У меня закончился бензин, - объяснила отказ Рената. - Мне бы совсем немножко - доехать до города...

- Конечно, выручу! - он приятно улыбнулся. - А как вас зовут?

- А разве это имеет значение?

- Естественно! Должен же я знать имя девушки, такой очаровательной - и в такой переделке!

- Маруся.

- Чудесное русское имя! Константин, - он поцеловал её руку, и Рената подумала, что на его месте она тут же сплюнула бы в сторону, настолько непривлекательной выглядела сейчас её кисть со сбитыми костяшками, грязными, поломанными ногтями и мозолями на ладонях. Словом, рука обычной придорожной шлюшки, и целовать это - верх беспечности.

Господин открыл багажник и собственноручно вытащил оттуда ополовиненную канистру. Рената решила соответствовать имиджу и полезла помогать ему.

Константин проделал всю операцию с переливанием бензина, чудом не наглотался из шланга и под конец снова приложился к руке Ренаты.

- Надеюсь, мы с вами еще встретимся...

Она пожала плечами. Медленно и картинно, как в театре, выпустив ее кисть из своих ладоней, защищенных дорогими кожаными перчатками, он отступил.

- Спасибо вам, - кивнула напоследок девушка, и господин отъехал на своей "Мицубиси".

Рената сунула руку в карман и обнаружила там свернутую бумажку. Обрадовавшись, что это, возможно, остатки денег, девушка выхватила ее из кармана - и разочарованию не было предела: это была всего-навсего Дарьина записка. Само Провидение, казалось, велело ей ехать в Москву и распутывать этот таинственный клубок в одиночку. Цифры она всегда запоминала с большим трудом, но теперь у нее не было бы оправдания, что она не стала искать камеру хранения по вине собственной забывчивости.

Как человека, "отсидевшего" пять курсов на историческом факультете, Нижний Новгород в другое время прельстил бы Ренату своими великолепными соборами, старинными зданиями и парками. Теперь же она, как голодная бездомная собака, бродила возле многочисленных кафе и пиццерий и боролась с собственным самолюбием, мешавшим ей заработать на батон с сосиской испытанным древним способом. Только вот кто прельстится на то, в образе чего она пребывала? Господи, как, оказалось, мало ей понадобилось для того, чтобы из девушки, причисляющей себя к элите, превратиться, правда, пока только психологически, в потенциальную шлюху! Во времена молодости ее отца про такую, как она сказали бы - "морально разложившийся элемент". Charmant! Превосходно! Дожила...

Она присела на скамейку автобусной остановки. Слёз уже не было, сил - тоже.

- Марусенька?! - окликнули кого-то, и Рената сообразила, что ее, только тогда, когда почувствовала чью-то ладонь на своем запястье.

Это был ее дорожный знакомый, Константин... Он приветливо улыбался. Рената присмотрелась к нему и сочла, что он довольно приятен, хоть и не молод. Как же она не заметила этого на трассе? Впрочем, сейчас ей обязательно нужно убедить себя в том, что несмотря на возраст он чертовски хорош. Ну и что с того, что этому господину под шестьдесят? Ну и что с того, что он годится ей в отцы? Зато шевелюра очень идет его благородному тонкому лицу, да и глаза - карие, внимательные - чем-то напоминают серые глаза Саши. Да и в остальном Константин имеет много общего с ее, теперь уже, увы, бывшим, телохранителем комплекция, поведение, повелительный взгляд и жесты... Таким Саша будет лет через тридцать... С иголочки одетый, изящный, улыбчивый, Константин, должно быть, сразу располагал к себе людей. Или, по крайней мере, умел это делать при желании. Саше в этом плане было сложнее: с первого (и даже со второго) взгляда к нему не относишься никак, точно его не существует... Но зато потом... Да что я себя мучаю?! Теперь забудь о Саше, дура!

- Я же говорил, что мы с вами еще встретимся! С городом знакомитесь?

"У тебя глаз нет, что ли?! - внутренне возопила Рената. - Я с ног валюсь, а ты тут со всякой чепухой пристаешь"... Почти пинком выставив из себя улыбку, она ответила:

- Да... так... Музеи, картинные галереи... и ё...оперный театр, знаете ли...

- Оперный театр?! - его бы устами да мед пить; а в улыбке растекся так, что на физиономии можно орехи колоть - не скатятся. У-у-у, буржуй! Впервые Рената почувствовала истинно классовую ненависть к зажиточной прослойке населения. - А где вы остановились, Марусенька?

- Да... тут... ну... - она сделала руками несколько ломанных жестов, словно собиралась показать, как туда проехать, - в общем, нигде.

- Нигде?!

- Да, нигде. У меня нет ни рубля: потеряла.

- Так что же вы сразу не сказали?! - он всплеснул своими руками в автомобильных перчатках.

"А ты что, из бюро добрых услуг, что ли?!" - изо всех сил улыбаясь, сказала про себя Рената, а вслух:

- Не хотелось вас затруднять, дяденька... - и похлопала глазками.

- Вы одна путешествуете?

- Одна... п-путешествую! Знаете, случается иногда.