Душехранитель

Пока Борюся непринужденно болтал со спутниками, Андрей успел узнать всю информацию. Причем именно из их «трепотни». Сокольникову этой ночью усыпили и вывезли из местной больницы, а Николая Гроссмана пока не оповестили, ожидая прибытия шефа.

— Совсем, говоришь, девка головой тронулась? — посмеивался Борюся. — Бывает… Кому сейчас легко?

Хозяином коттеджа был врач, старый знакомый семьи Серапионовых. Но к моменту приезда гостей из Питера он уже уехал на работу, и Андрея с Борюсей встретили «братки».

— Сообщите Гроссману и встретьте. Привезти сюда. В целости и сохранности. С диском, — отдал Андрей короткие, рубленые распоряжения, шестым чувством воспринимая близость Ренаты.

Он мог безошибочно указать окно той комнаты, где она сейчас находилась.

— Поезжай с ними, — сказал Серапионов Борюсе. — Контролируй.

— Да сэр есть сэр! — пролаял тот, прикладывая к виску два пальца и тем самым изображая доблестных коммандос из американских боевиков.

Андрей расстегнул пальто: пожалуй, для такой одежды здесь жарковато. Март, все-таки, начинается. Весна…

Развернулся, пошел к дому. Головой тронулась… Немудрено после такого…

Закутавшись в одеяло и обняв руками колени, Рената сидела на диване. Она еще не совсем пришла в себя после укола снотворного, однако ощущение опасности уже проникло в нее. Комната была светлой, но пустоватой. Андрей оценил все с первого взгляда: женщину, обстановку, настроение…

Губы Ренаты беззвучно двинулись, словно, узрев Серапионова, она попыталась произнести двусложное имя. Какое — нетрудно догадаться. И в ту же секунду блеснувшие жизнью янтарные глаза угасли.

— Увы, нет, — подтвердил Андрей. — Здравствуй, Рената. Я рад тебя видеть. Честно — рад.

Она промолчала.

— Мне сказали, ты нездорова. Мне жаль. Не твоя и не моя в том вина. Тебя окружали не слишком умные спутники. Если бы твой муж оставил диск на месте, наша с тобой нынешняя встреча не состоялась бы…

Рената ткнулась лбом в колени и спрятала лицо.

Серапионов сжал губы и придавил на оконной раме выжившую с прошлой осени мошку. Что сказать еще? Что жить Ренате и ее мужу осталось ровно столько, сколько сюда едет автомобиль? Он уже устал удивляться реакциям своего организма: вот и теперь пальцы его, отряхивая останки раздавленного насекомого, становились все холоднее. Андрей оглянулся. Ему не хотелось убивать эту женщину. Но как? Как сделать, чтобы не убивать?.. Дилемма…

— Ну скажи же что-нибудь!

Она молчала.

— Андрей Константиныч! — крикнули снизу. — Они его подобрали, едут сюда!

Андрей кивнул в окно.

— Одевайся.

Рената выпрямилась. Одеяло сползло с ее плеч. На ней угадывалась тонюсенькая ночная сорочка. Одеваться — во что? Впрочем, неважно. Это называется «Пожалел волк кобылу — оставил хвост да гриву». Минут через тридцать-сорок ей будет уже все равно. Ни холодно, ни жарко. Думай, Серапионов, думай! Тебе ведь не хочется убивать ее! Да и Гроссмана придурочного — тоже уже не хочется убивать. Времени прошло много, былой гнев поулегся, гончая вновь настигла жертву, азарт погони потух.

Женщина попыталась что-то сказать, но не смогла. Андрей ощутил на губах привкус какой-то горечи.

— Прости, дорогая, так вышло, — сказал он с оттенком досады. — Ты можешь высказаться, можешь молчать — дело твое. Оставь себе одеяло, замерзнешь.

Рената попыталась встать, опираясь на руку и неловко изворачиваясь на диване. Серапионов застыл:

— Ты?..

Она вздрогнула и тоже замерла. Андрей стремительно подошел к ней, отдернул одеяло. Рената немного испуганно прикрылась руками.

— Ты почему не сказала?!

Ее трясло.

— Ч-черт! — он выглянул за дверь. — Принесите стакан воды! Быстро!

Рената сделала глоток, захлебнулась, закашлялась, но дрожь унялась. Андрей отставил стакан:

— Это — мой? — он указал на ее живот.

И тут по ее губам змейкой скользнула улыбочка. Рената пожала плечами.

— Ты почему молчишь? Говори! — возмутился Серапионов и хорошенько встряхнул ее.

Она что-то промычала.

— Вот ч-черт! Ты правда рехнулась?

Рената снова улыбнулась и кивнула.

— Ты понимаешь, что я должен сейчас вас… — Андрей не договорил, но она поняла.

В янтарных глазах проступило что-то чужое… Не её. Они были глухи, непрозрачны, непроницаемы. И теперь она казалась совершенно спокойной. Как немой Сфинкс в Гизе.

Такого поворота событий Серапионов не ожидал. А если этот ребенок и правда его?.. Маловероятно, однако… все бывает. Не исключено, черт возьми!

Думай, Серапионов, думай… Что называется, и рыбку поймать, и ног не замочить, не сказать грубее… Вот ч-черт! Угораздило ее!

Он прошелся по комнате из угла в угол, изредка поглядывая на Ренату. Прошелся еще. Как зверь в клетке. Мечись не мечись, а выход один… Сколько времени осталось? Хоть бы у них там колесо полетело по дороге, что ли… Небольшая, но отсрочка. Думай, Серапионов, думай!

Рената уселась поудобнее, расправила на коленях подол шелковой лиловой сорочки. Как девчонка, приготовившаяся слушать бабушкину сказку, даже маленькими точеными ступнями покачивает по-детски, будто в нетерпении, когда же начнется повествование. И скрытная, взрослая улыбочка на идеально красивом личике…