Души (ЛП)

— Телея исчезла во время нападения. Мы искали её, но не нашли ни среди мёртвых, ни среди живых.

— Она была Бессмертной?

— Нет, не захотела. Она была близка со своими родителями и братьями. Когда их взяли в плен и, скорее всего, убили, она хотела умереть вместе с ними. Она умоляла меня не обращать её, и я уважал её решение. Она... — Его голос надломился. — Телея была как нежный цветок. Хрупкая, чувствительная. Она не пережила бы нападение римлян. Они бы надругались над ней. Она предпочла смерть. Когда Дэв предал нас... — Эхо заговорил тише, и я прямо почувствовала его боль. — Телея уже была год как мертва.

Я сжала его ладонь, пытаясь забрать его боль.

— Поэтому не знаю, что имел в виду Дэв. Перед тем, как римляне окружили нас, он умолял её передумать насчёт бессмертия, но она отказалась. Он нашёл для неё убежище, или точнее место, которое счёл безопасным для тех членов нашего общества, которые не были друидами. Она отказалась уходить. Он был безумно в неё влюблён и готов был пойти на всё ради неё, но она не испытывала к нему тех же чувств. Трагично, когда такая любовь оказывается не взаимна, — тихо добавил он. — Тем сильнее я ценю то, что есть у нас с тобой.

Я погладила его по щеке, а сама думала, не связано ли предательство Дэва с Телеей? Может, он винил свой народ в её смерти? И поэтому предал их?

— Прости меня, — прошептала я.

Он вскинул голову и нахмурился.

— За что ты извиняешься?

— За то, что заставляю возвращаться к прошлому, к болезненным воспоминаниям. Я лишь хочу убрать всю твою боль и заменить те, плохие воспоминания другими, счастливыми. Но вместо этого я продол...

— Тсс. — Он поцеловал меня, и тошнота ненадолго отступила. — Рядом с тобой я забываю всю боль, и мы создаём новые воспоминания. Неважно, хорошие или плохие, пока в них есть ты, я счастлив. Я должен разыскать Дэва и выяснить, что сегодня произошло.

— А в прошлом? — намекнула я.

— Посмотрим. Это всё вполне может оказаться его коварным планом. Сначала упомянуть Телею, затем попросить приятеля якобы напасть на тебя, чтобы Дэв мог героически тебя спасти...

Серьёзно? У нас только что был весьма личный разговор на тему, которая волнует его до глубины души, а он реально полагает, что его пытаются обвести вокруг пальца? Мне хотелось вбить в его упрямую голову хоть немного здравого смысла.

Но тут я осознала. Он уже делал так раньше. Обвёл меня вокруг пальца в нашу первую встречу. Я отстранилась, чтобы посмотреть на него, и живот тут же скрутило. Аргх, когда уже эта тошнота пройдёт?

— Мне кажется, или это скорее в твоём стиле? — спросила я.

Эхо ухмыльнулся.

— Ага, а он брал уроки у лучших — то есть у меня — и показывал отличные успехи.

Супер просто.

— Я сдаюсь. Я больше не хочу тебя убеждать. Помогать ему или нет — решай сам. Ты такой невыносимо упрямый, самодовольный, непрошибаемый. Не будь я по уши в тебя влюблена, давно бы уже порвала с тобой.

Он рассмеялся.

— А я бы подстраивал ситуации, где тебе была бы нужна моя помощь. Ты бы чувствовала себя в безопасности только рядом со мной и захотела бы ко мне вернуться.

Он поднялся вместе со мной.

— Я могу ходить сама, Эхо.

— Тошнота прошла?

Я хотела кивнуть, но, увидев его строгий взгляд, передумала врать. Мои внутренности всё ещё сопротивлялись, будто я проглотила гигантского слизняка.

— Нет.

— На это требуется время. Как твои лёгкие?

— Уже нормально дышу.

— Хорошо.

Он усаживает меня на пассажирское сиденье, пристёгивает и закрывает дверь.

Мы едем в тишине. Эхо передумал смотреть ещё один вариант для покупки и вместо этого повёз сразу домой. Я разглядывала его профиль, прокручивая в голове наш разговор. Я люблю его со всеми недостатками. Он сводит меня с ума своими безумными выходками, но я не хочу, чтобы он менялся.

Уже почти у дома я сказала:

— Не меняйся из-за меня, Эхо. Оставайся всегда верен себе. Больше всего в тебе я ценю твою честность.

Он усмехнулся и взял меня за руку.

— А я думал, что моё тело.

Я улыбнулась.

— Твоё тело я тоже люблю. Я не против, если ты сам хочешь измениться. Но если будешь делать это ради меня, то всё закончится тем, что ты возненавидишь меня и, возможно, даже решишь уйти. Потому что если ты не можешь быть собой рядом со мной, тогда ты будешь собой с кем-то другим. Если ты в ярости и хочешь рвать и метать, то делай это. Я не стану любить тебя меньше. Если хочешь орать на меня — пожалуйста. Я буду орать в ответ.

Он хмыкнул.

— Ты никогда не орёшь.

— Серьёзно? Так ты никогда не узнаешь, на что способны мои лёгкие и как быстро ты умеешь уклоняться, когда я начну швырять в тебя всем подряд.

Он громко расхохотался, тормозя у моего дома.

— Значит ли это, что если я буду держать себя в руках, то и тоже?

— Да. Я могу причинить тебе боль. У меня острый язык и тяжёлая рука.

Конечно, я никогда этого не сделаю. Он пережил столько боли, что любому Бессмертному хватило бы на всю жизнь.

— Ты не можешь причинить мне боль, — вернул он мне мои слова, после чего стремительно вышел из машины и обогнул её, едва я успела открыть дверь. Он присел передо мной, глядя мне прямо в глаза. — Знаешь, почему?