Души (ЛП)

Перед его сексуальной ухмылкой невозможно устоять. Я перестала спорить и пошла на поводу у любопытства.

— Почему?

— Я чудовище, злое и жестокое, и только с тобой это всё перестаёт иметь значение. От твоих поцелуев и прикосновений вся злоба и жестокость уходят. Твоя любовь усмиряет зверя внутри меня. Так что кричи на меня, сколько хочешь, когда злишься. Швыряй в меня что попало. Возможно, я заору на тебя в ответ или просто перекину через плечо, прикую к кровати и буду заниматься с тобой любовью так, как тебе и не снилось, но ты никогда не сможешь причинить мне боль. Ты свет в моей тьме. Надежда, подавляющая отчаяние. Хранительница моей души.

И воинственный настрой мигом пропал. Какая же я глупая: думаю о словах, брошенных в запале, и физической боли, которую он может вытерпеть, не моргнув и глазом; тогда как он видит картину намного шире. Глаза защипало.

Эхо увидев мои слёзы, сглотнул.

— Что я не так сделал?

— Ничего. — Я бросилась ему на шею; парень едва удержал равновесие. — Ты идеален.

Он рассмеялся.

— Вот об это я и говорю. Ты видишь идеал там, где сплошные недостат...

— Ой, всё. Просто заткнись и дай мне обнимать тебя.

Не парясь, что, возможно, нас видят мои родители, он опустился на колено прямо на дороге, положил голову мне на колени и обхватил руками мою талию. Я гладила его волосы. Я буду любить этого мужчину до умопомрачения, пока он не увидит себя моими глазами и глазами наших детей.

— У нас будет много, много детей, — прошептала я.

Он вскинул голову и нахмурился.

— Нет. Никаких детей. Не в ближайшие пару веков. Только ты и я. — Он достал пакет из больницы, где лежало вагинальное кольцо. — Я сам в тебя его вставлю.

С пылающими щеками я выхватила пакет у него из руки.

— Мы ещё вернёмся к этой теме.

— Не вопрос, в следующем тысячелетии. — Он встал и взял меня на руки. — Или через два.

— Поставь меня на землю. Мои родители будут в бешенстве.

— Они наблюдают с того самого момента, как мы приехали. И они согласны с тем, что я заслужил право носить тебя на руках. К тому же ты ещё несколько часов будешь приходить в себя.

— Тогда как я им это объясню? Едва заикнусь про души — и меня тут же отправят в психушку.

— Не посмеют. Я им не позволю. Признаюсь, кто я на самом деле, но не дам им увезти тебя. — Он подошёл к крыльцу и легко поднялся по ступенькам, но вместо того, чтобы войти в дом, сел со мной на садовые качели и начал тихонько раскачиваться.

— Что значит "заслужил право"? — спросила я.

— У нас с твоим папой был разговор. Я блестяще прошёл тест.

— Вы обсуждали меня в баре вместе с его бесящими дружками?

Эхо усмехнулся.

— Они задали пару вопросов, особенно тот старикашка, чей идеальный сынуля ждёт не дождётся, когда ты выпустишься из школы, чтобы сделать тебе предложение. Как так вышло, что ты ни разу не упомянула этого Капитана Америку? Где, кстати, он служит?

— Эм, Эхо, ты мог бы больше не раскачивать?

Я сползла с его колен. Содержимое желудка грозилось вырваться наружу. Я подбежала к двери и ворвалась в дом. Мамы на кухне не было. К несчастью, в воздухе стоял аромат свежеиспечённого пирога. Внутренности скрутило. Папа сидел в своём писательском алькове и пробормотал что-то вроде "с возвращением", не отрывая глаз от экрана.

Я зажала рот ладонью и помчалась к ванной вниз по лестнице. Эхо оказался прямо за мной. Он держал мои волосы, пока меня тошнило. Он даже вытер моё лицо мокрым полотенцем, когда я полностью опустошила желудок.

— Она в порядке? — спросил папа, стоя в дверном проёме.

— Я в порядке, — поспешила ответить я, не желая вдаваться в подробности. Сполоснула рот, но этого было мало. Мне нужно почистить зубы и прополоскать рот специальной жидкостью несколько раз. Тошнота не проходила, несмотря на то, что меня только что вырвало. Как будто во мне всё ещё сидели остатки тёмной энергии.

— Я отнесу её наверх, сэр, — сказал Эхо и подхватил меня на руки. Я не стала возражать под встревоженным взглядом папы.

— Съела что-то не то, — заверила я его и шепнула Эхо: — Не надо меня нести.

— Мне нравится носить тебя, куколка. Если б мог, положил бы тебя во внутренний карман плаща и носил бы с собой повсюду.

Моё лицо запылало, когда я заметила, что папа продолжает смотреть на нас, стоя у подножия лестницы. Он слышал, что сказал Эхо? Скорее всего, да. Как только мы оказались в моей комнате, я вырывалась из рук Эхо и снова рванула в ванную.

— Так всегда бывает после одержимости тёмной душой или только со мной? — спросила я. Эхо помог мне вернуть вертикальное положение.

— Надеюсь, это была реакция на упоминание Капитана Америки, — подразнил он, видимо, пытаясь сменить тему. Я бросила на него раздражённый взгляд.

— Я серьёзно, Эхо, — сказала я, выдавив зубную пасту на щетинки зубной щётки. — Мне нужно понять, с чем я имею дело. Это всегда так плохо?

— После настоящей одержимости ещё хуже.

Я нахмурилась.

— Тогда я должна либо научиться справляться с последствиями, либо держаться от них подальше.

— Голосую за второй вариант, — шутливо произнёс Эхо. Он прислонился к дверной раме, глядя, как я чищу зубы.

— Разве это не трусость?