Души проклятых миров. Том 1. Беглянка

Три…

Водная поверхность, потревоженная рябью, стала успокаиваться.

Четыре…

Пять…

Шесть…

Семь…

Рябь исчезла.

Восемь…

Девять…

Десять…

Резкий толчок из глубины и девушка вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух. Будто заново родилась. Ладонями она стёрла капли с лица. Кажется, это именно то, что ей было нужно. С полчаса она и не думала выходить из воды. Находиться в ней было так приятно… Мысли медленно вились, как виноградная лоза, цепляясь друг за друга.

«Сколько я уже не принимала таблетки?..»

Этот вопрос теперь казался таким странным и звучал на задворках разума так тускло и глупо… Вокруг весь мир и вся вакханалия были слишком реалистичными; сила таблеток больше не внушала доверия на фоне всего происходящего. Да и прошлая жизнь казалась теперь такой далёкой…

Уже на берегу Сельма развернула коричневый тканевый сверток: это было средневековое платье, белый чепчик и передник. От последних двух деталей Сельма явно решила воздержаться, а вот чистое платье надела с большим удовольствием. Кроссовки были омыты в пруду и снова надеты на маленькие стопы. Из прежней одежды лишь от грязной толстовки Сельма не смогла избавиться.

Назад она вернулась обновлённая. Вечер протекал так же, как и вчера. Город жил своим внутренним распорядком. Снова торговая улочка, скрипучий замок, темная лестница, мрачная комната. Однако кое-что здесь изменилось. Сельма не сразу это заметила. Да и не могла. Первое время она долго вглядывалась в лица прохожих внизу. Потом, чтобы занять руки, она решила переставить керосиновую лампу с одной стороны подоконника на другой, и вдруг поняла, что лампа отяжелела – наполнена керосином! Но как?! Под утро она потухла и была пуста, дверь она запирала. Либо здесь кто-то был, либо чертовщина в этом городе касается даже бытовых предметов. Липкое напряжение снова пробежалось волной мурашек по беззащитной спине.

Часть 4. История проклятия

Следующие два дня ничем не отличались от первого. Как загнанный зверёк, Сельма блуждала по своей ловушке, не имея возможности ни выбраться из нее, ни что-либо изменить. Её дар словно бы пропал. Девушка больше не чувствовала маниакальное ощущение преследования вечно двигавшегося за ней кошмара, но при этом и не ощущала себя в безопасности… Даже эти люди были будто ненастоящими, неживыми. Чутье и интуиция кричали, что все эти декорации, которые прикрылись сейчас пеленой доброжелательности, скрывают под собой нечто омерзительное, уродливое, страшное…

Она была бессильна. Сельма не могла ничего предпринять, и это доводило до отчаяния. Глаза больше не могли плакать, и всё же они были болезненно красными. Как призрак, чужеродное тело в организме, она блуждала по бесконечным улочкам, шарахаясь от каждого прохожего, как от чумного, избегая любого случайного прикосновения. Но несмотря на это вечное паническое состояние, граничащее с истерией, на улице всё равно казалось не так страшно, как в замкнутом пространстве. Однако именно из «выданной» комнаты она могла наблюдать за жителями этого города в деталях.

Так, из окна Сельма стала замечать, как в одно и то же время малыш падал на ступенях дома напротив, хотя каждый раз вставал по-разному; как женщина роняет яблоко, взмахивает руками, но каждый раз кладёт его в разные места. Всё это стало напоминать бракованный День сурка. До сих пор она не понимала правила, по которым существует это место и по которым ей необходимо играть.

После обеда девушка шла к старухе, которая давала ей какие-то бытовые поручения и даже не напоминала о положении беглянки в этом мире. Словно забыла. Словно так всегда было. Словно Сельма приходила к ней помогать каждый день, вокруг не было ничего необычного и всё происходило естественно…

На четвёртый день Сельма снова наблюдала за прохожими на улице. Солнце щедро заливало переулки прозрачным золотом лучей. Люди смеялись, переговаривались, что-то продавали и покупали. Девушка снова погрузилась в свои мысли, вышагивая по мощённой улице, глубоко спрятав руки в карманы балахонистой толстовки, надетой поверх средневекового платья, что создавало нелепейший образ. За считанные дни прошлая жизнь стала казаться каким-то нереальным сном. Сельме даже казалось, что она сошла с ума: либо её прошлое было ненастоящим и она всегда тут жила, просто память потеряла, либо она сейчас сидит где-то в палате психиатрической больницы и находится в персональной отключке.

Этот печальный ход мыслей прервала вспышка. Знакомое лицо в толпе! Сельма тут же подобралась всем телом, снимая капюшон и вытягиваясь вверх, как струна. Сомнений быть не может! Это она! Та самая сожженная горожанка!

Со всех ног шатенка бросилась вперед, расталкивая бестолковую толпу у прилавков.

– Постой! Я тебя помню! Остановись!

Сельма быстро добралась до своей цели, бесцеремонно схватила чужую руку и потянула на себя. Блондинка с недоуменным выражением на ангельском лице обернулась:

– Что нужно?