Души сокровищницы двери

О лаврах «Рима третьего» мечтая,
Державы две сцепилися, хромая.
Раздоры сеют, в маски облачившись.
Людей, безвинных, судьбами играя.

В котле войны кипит уже вода.

Империй жизнь – народов ворожда.
Затлела вслед Востоку и Европа…
Лиха беда начало, господа!

Во лжи плену идёт на брата брат.

Своей рукою ж, рушите вы гать.
Очнитесь, люди, тянут вас в трясину!
Ужель хотите торфа вкус познать?!

Неужто вы мечтали, как в бреду,

Идти у торгашей на поводу?!
Корысть, тщеславье ваших кукловодов,
Жизнь превратили в Марсову страду.

Тот, за кого вы гибли под огнём

И убивали братьев день за днём,
По вам скорбя слезинку не уронит.
И на костях построит теплый дом

Пиррова победа

Не видят, в экстазе, властители стран,
На теле народа зияющих ран.

На кровь, что течёт из изрезанных вен,

Сбегаются стаей голодных гиен.

Обглоданны кости кидая в толпу,

На скользкую Кривды ведут их тропу.

Рыба, известное дело везде,

Ловится лучше во мутной воде.

Но в омут возможно, споткнувшись, упасть.

И вряд ли поможет рыбацкая снасть.

Из семени ветра лишь буря восходит.

Призрак войны за околицей бродит.

В отчаянье, скинувши робости гнёт,

Народы восстанут и Мир полыхнёт.

Багровые реки омоют поля.

И будет гореть под ногами земля.

И вспомнит, вконец обезумевший Мир

Победу, что в древности праздновал Пирр.

Геноцид

День, вписанный кровью в народа скрижаль[13]

.Нам в сердце впивалась холодная сталь.
Коварство империй – безбрежное море.
Не вправе забыть мы, кровавый февраль.

Проклятье на том, кто забудет Хайбах!

Детские кости, истлевшие в прах.
Сгоревшие заживо, жизнь не познавши,
Ко Правде взывают, в могилы стенах.

И те, кого с коек больничных, подняли.

И там же, живьём, у стены закопали.
И воды Мартана[14], их стонам внимали.
За «подвиг» в Кремле ордена раздавали.

Мы помним, стоявших в горах испокон,

Дедовских башен приглушенный стон.
Горы, седые, рыдали по детям.
По трупам «вожди» восходили на трон.

Не вправе простить мы коварство и зло.

Не вправе забыть, сколько душ полегло.
Помните ж, люди! Иначе узрите,
Как вскоре к потомкам вернётся оно.

Осень

Плоды, наливные, сложивши в подол,
Осень неспешно взошла на престол.

Морщина на лбу и задумчивый взгляд.

Опрятный, но виды видавший наряд.

Во вьющейся пряди седой волосок —

Мудрости дерева первый росток.

Слегка своенравна и строги черты.

И явны остатки былой красоты.

Цвета златого платок на плечах.

Осень – вальяжная дама в годах.

Изгой