Душою и телом

– Приятные воспоминания? – спросила Касси, заметив на его лице тень улыбки. Она сидела у камина, скрестив по-турецки ноги.

– Поначалу, пожалуй, да, – ответил Магнус. – Всегда приятно вспомнить молодость! Тем более такую! Ведь к семидесятым я уже более десяти лет как управлял компанией, Касси. Тогда телевидение было делом еще более выгодным, чем сейчас: к чему бы я ни прикасался: к спорту ли, к телешоу или прогнозам погоды – все обращалось в золото. Успех мне даже немного наскучил.

– И поэтому ты решил выйти на политическую арену?

– «Арена», в сущности, не очень подходящее для этого слово. Арены были в Древнем Риме, туда бросали христиан на съедение львам. Политика – дело весьма неоднозначное, хотя, на первый взгляд, может показаться элементарным. Нужно выбрать партию, составить программу, сбить команду. Бизнесмены поддерживали меня, потому что считали своим человеком. Благодаря Милли я был вхож в высшее общество. Ну, а уж на Бродвее или в Голливуде, сама понимаешь!

– Я обо всем этом читала в старых газетах, – заметила Касси, – и мне показалось, что у тебя тогда были все шансы на успех. Почему ты… вышел из игры?

– Я не выходил из игры, Касси! – отрезал он. – Меня вышли.

– Я не очень понимаю, но в твоих словах звучит горечь, такая горечь, словно это произошло вчера.

– Так или иначе, но я никогда не переставал об этом думать.

– Но что произошло, Вэнс?

– Не притворяйся, я же по твоим глазам вижу, что ты уже все знаешь, – нахмурился он. – Я понял это сразу, как только увидел тебя сегодня.

Он подошел к камину, швырнул газету в огонь, и пламя поглотило ее в считанные секунды.

– Прежде всего, ты должна усвоить, что это были совершенно другие времена – и в общественном, и даже, если хочешь, в сексуальном смысле. В те дни стоило тебе заказать мартини на ленч, как люди уже говорили, что ты алкоголик. И, тем не менее, выпивка, наркотики, секс, секс, и еще раз секс – все это становилось настолько привычным, что ты сам этого не замечал.

Он налил себе еще бренди, откинулся на спинку дивана и, задумчиво глядя в огонь, объяснил.

– Это был один из самых грандиозных приемов. Кого там только не было! Лайза Миннелли, Фрэнк Синатра, Сэмми Дэвис… После обеда состоялся концерт, на котором было какое-то дикое количество народа. Копы дежурили на Бродвее, разгоняли любопытных.

– Это было в «Савое»? В гостинице, принадлежавшей Джесону?

– Да, он предоставил нам зал. Ему казалось, что он придерживается таких же взглядов, как и я. Он был тогда еще довольно юным и неопытным, а потому всерьез считал, что можно жить, придерживаясь твердых принципов. Но эта ночь покончила с его иллюзиями. Я не все отчетливо помню, что там произошло после моей речи. Я вообще-то не особенно хороший оратор, а тогда к тому же сильно переволновался и успел изрядно принять, пока ждал своей очереди выступать. Кажется, тогда мы пили водку. Концерт как-то совсем выпал из памяти. Помню только, как пела Миннелли. Она была бесподобна – никогда не забыть мне ее прекрасных длинных ног. Я завелся, как последний идиот, а потом вдруг подвернулась эта девица…

– В газетах не упоминали ее имени… – проговорила Касси, «забыв» сказать о том, что знает его из свидетельства о смерти.

– Фелиция Рул, – ответил Магнус. – Она была несовершеннолетней – именно поэтому просто необходимо было замять всю эту историю, – но откуда я-то мог тогда знать о ее возрасте? В конце концов, она ведь была уже помощницей Хааса, да и выглядела старше своих лет. Я слишком много тогда на себя взял, а не должен был. Испугался. Но она сама виновата, она была просто испорченной девчонкой, этакое дитя трущоб, неожиданно вырвавшееся в свет. Она искала развлечений. Ну, она их и получила.

Магнус взглянул на пистолет, который все еще держал в руке, так, словно видел его впервые.

– Повторяю, я не слишком хорошо все помню. Я был не в лучшей форме. У кого-то нашелся кокаин, и мы отправились в номер к Тони. Она увязалась за нами, сказала, что хочет «кока», хочет «отъехать», как она выразилась. А потом… потом мы почему-то остались с ней вдвоем. Она уснула на огромной, почти королевской кровати: ее узкая мини-юбочка задралась, еще сильнее обнажив стройные ноги, она выглядела так сексуально. У нее были обалденно большие груди… Нет, я не насиловал ее. Она проснулась и сама потянулась ко мне. В любом случае она уже не была девственницей. Я предложил ей кое-что новенькое, и она охотно согласилась.

– Новенькое?

– Ты, Касси, вряд ли себе это представляешь, – усмехнулся он. – Да нет, все достаточно невинно: шелковый галстук, кроватные столбики и все такое прочее… Мы играли в рабыню и ее хозяина.

– Но насколько я поняла, все оказалось далеко не так уж невинно?

– Да, это так. Хотя, хоть убей, не помню толком, что же произошло. Просто я накинул ей на шею петлю галстука… ну, да разумеется, это же была современная кровать без столбиков… Видимо, я забылся и не заметил, как все это случилось… Почему-то я всегда вспоминаю только то, как пытался привести ее в чувство.

– Но она так и не очнулась?