Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Я притянула дочку к себе, поцеловала. Алинка постепенно успокоилась. А для себя я решила ничего не говорить Рене. С одной стороны, была уверена, что он уже запустил счет в бухгалтерию. Он всегда делал это мгновенно, боясь потерять счета, а значит, и деньги. С другой стороны, уже было ни к чему выяснять отношения. Все кончено. Он сам подписал себе приговор. У меня возникло к нему такое нехорошее чувство, что я тут же позвонила на телефонную станцию и поменяла свой домашний номер, а также поставила его на «красный лист». Чтобы он больше никогда не дозвонился до меня. А Алинка обрадовалась поводу позвонить папе и сразу сообщила ему наш новый номер. Я не стала рассказывать Максиму о причинах этой перемены.

На следующий день вышла на работу. В офисе все было хорошо, мсье Сарач и коллеги встретили меня очень приветливо. Единственный минус – Рене начал мне названивать на работу каждый день. Он, естественно, понял, что я сменила домашний номер. К счастью, на звонки всегда отвечала одна из секретарей шефа, Шанталь. Она каждый раз спрашивала фамилию звонящего, прежде чем перезвонить мне в кабинет, спрашивала, если можно мне передать «абонента». Узнав, что это снова Рене, я в конце концов сказала ей:

– Шанталь, когда будет звонить мсье Фаржо, пожалуйста, всегда отвечайте ему, что я занята с клиентами. Или говорите, что хотите, но не нужно передавать его мне. Никогда.

Так она и сделала. Рене все же периодически позванивал в течение трех или четырех месяцев, по словам той же Шанталь – она посмеивалась над его «упорством». Затем звонки прекратились. А год или полтора спустя я случайно увидела в газете по экономике сообщение, что на продажу выставлен его французский завод! Очень удивилась, ведь Рене был таким активным – я не представляла себе, что он мог прекратить работать. Навела справки. И оказалось, что… Рене скоропостижно умер от рака. Мне было его по-человечески очень жаль. Но хорошо, на этот раз я послушала свою интуицию. Что он не стал моей судьбой. Что судьба избавила меня от такого испытания.

Свое обещание Максиму я выполнила. По приезде в Париж навела справки о теннисном клубе в нашем городке, Монтрое. Впервые пошла на то, чтобы занять деньги у своих друзей – Анны и ее мужа. Они мне часто это предлагали, но до этого я всегда отказывалась. В данном случае это был единственный выход, и я не волновалась, зная, что Максим вернет эти деньги через пару месяцев, как он меня уверил. Алинка сразу же сообщила папе о том, что на год записана в клуб и на днях начинает занятия. А я объяснила ему, что заняла деньги у друзей по нашему уговору на три месяца.

Максим не ошибся в оценке способностей Алины. По словам тренера, они действительно оказались большими. Она очень быстро прогрессировала и занималась с большим удовольствием. Но занятие длилось только один час, один раз в неделю – это было недостаточно интенсивно. Для лучшего обучения нужно было бы поступать в спецшколу при теннисной федерации, но она стоила гораздо дороже. Максим регулярно звонил нам, а мы ему. Алинка радовалась каждой возможности рассказать папе о своих успехах в теннисе и в балете. Ей предстояли новые благотворительные спектакли, а также небольшие теннисные турниры внутри клуба.

Так прошли три месяца, но Максим ничего не говорил мне о возврате долга. Подошел срок, который мы обговаривали, я должна была возвращать долг друзьям. Пришлось позвонить ему, напомнить. И я была совершенно обескуражена, когда Максим ответил мне, что его финансовые трудности продолжаются, что денег на Алинкин теннис он дать не может! Что нужно, чтобы я «как-нибудь, потихоньку» отдавала деньги сама. А он, «естественно», вернет их мне «при первой возможности». Я никак этого не ожидала и почувствовала себя очень плохо. Главным образом потому, что я не знала, как, в какой «удобоваримой» форме сообщить это моим друзьям – мне было стыдно перед ними. Безусловно, я понимала, что у Максима могли быть финансовые трудности, и однозначно верила ему. Расстраивалась только, что он толкнул меня на долги, не будучи полностью уверенным в том, что сможет отдать деньги. Ведь это была его идея. Но рисковать испортить с ним из-за этого отношения я не могла. Он продолжал общаться с Алинкой, и это было крайне необходимо для нее и, значит, для меня. Я поняла, что снова должна сама искать какой-то выход. В чем-то урезать себя, нас с дочкой. Постепенно возвращать долг. «Как-нибудь, потихоньку», как он сказал.

Деваться было некуда, пришлось позвонить подруге и сказать ей правду. Она, естественно, расстроилась за меня. Ответила, что поговорит с мужем и перезвонит мне. А вечером старалась успокоить, сказав, что они с мужем прекрасно понимают ситуацию, я не должна винить себя, что они пойдут мне навстречу. Я буду отдавать им каждый месяц ту сумму, которую смогу, до тех пор, пока долг не будет исчерпан. Это было очень благородное решение, так как они отказались от процентов. Я предложила постепенно отдать и их тоже, но муж Анны категорически отказался. Это были настоящие друзья.