Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

– Ниночка, здравствуй! Как дела?

Он всегда относился ко мне очень приветливо.

Обменявшись с ним из вежливости парой фраз, я попросила к телефону Максима.

– А Максим несколько минут как вышел! Сказал, будет завтра. Звони, Ниночка!

Оцепенение. Рассеянно поблагодарив, я повесила трубку.

Вспышкой молнии мне все стало ясно: Максим солгал мне и притом так уверенно и искусно! Совершенно очевидно, что он уехал к какой-то женщине – иначе лгать не было бы смысла.

Я снова села перед телевизором, бессмысленно сосредоточившись на экране. Находилась в полном шоке. Это как землетрясение – все вдруг рушится, летит в бездну, только бесшумно. Уши заложило, как в самолете. Внутри лишь огромная пустота. Даже плакать не хотелось, не хотелось абсолютно ничего…

Всю ночь я не смогла сомкнуть глаз. Все перевернулось в моем сознании.

Мне всегда казалось, что у нас были серьезные отношения, глубокие чувства.

Да и Максим сам всегда преподносил все именно так мне и окружающим.

Значит, разлюбил? Невольно вспомнились строчки из стихотворения Марины Цветаевой: «Мой милый, что тебе я сделала?..» Вот именно – что?

Ну что же… если так, пусть будет так…

Доверять я ему больше не могла. А зачем тогда нужно все остальное?

На следующий день у меня зазвонил телефон. Это был Максим. Он разговаривал как ни в чем не бывало. Бодрым голосом предложил:

– Нинулечка, вечером поедем ужинать в Дом композиторов?

Я мысленно удивилась, что он не произнес ни слова о вчерашнем инциденте. Хотя не знать, что я звонила, он не мог. Орик и Зоя Ивановна всегда сообщали ему, кто звонил в его отсутствие. Значит, он просто не захотел выяснять отношений, считал, что «проехали». Действительно, «разборки» не были ни в моем, ни в его характере, и мы даже когда-то договорились никогда не делать этого.

Но факт оставался фактом – он обманул меня. Не зря Аркадий приглашал меня повсюду и так прозрачно намекал на его неверность. Он постоянно находился рядом с ним – очевидно, был свидетелем. Таким образом, выстраивалась логическая цепочка, и все вставало на свои места.

Как можно спокойнее, «нейтральным» голосом я ответила Максиму, что занята. Свернула разговор и повесила трубку. Стало слишком неприятно на душе. И от сознания того, что Максим даже не посчитал нужным элементарно объясниться со мной, мне стало еще неприятнее – до тошноты. Видимо, Максим посчитал, что не обязан. «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку», гласит латинская поговорка. Меня покоробила такая манера обходить «острые углы», решать проблему умалчиванием.

В сложившейся ситуации объяснение было бы самым естественным решением. Даже если я понимала, что правды все равно не узнаю – он ее не скажет или скажет «не до конца», по его собственному выражению. Отшутится, даст отговорку, переведет на другую тему. Как говорится, «замнем для ясности».

Но даже если бы он солгал, тогда я сделала бы вид, что поверила. Была бы какая-то развязка. А тут было просто игнорирование проблемы, как будто ничего не произошло, как будто все это было в порядке вещей.

Все это было ненормально. Но задавать вопросы, выяснять отношения самой, проявлять ревность мне совсем не хотелось. Это было бы слишком банально и мелко – после всего того, что нас связывало ранее. Но в то же время делать вид, что все хорошо, в то время, когда на сердце лежал камень, я не могла и не хотела.

На следующий день все повторилось: Максим позвонил, пригласил меня поужинать, и я снова отказалась. Через два дня то же самое. После этого он прекратил звонки.

Почему я отказывалась от встреч? После того, как он солгал, даже не извинившись, мне не хотелось его видеть. Такая позиция казалась мне нечестной и неприемлемой для меня. В особенности после таких, казалось бы, радужных, идиллических отношений, которые существовали между нами.

Но вскоре Максим перезвонил снова. Оказалось, он вспомнил, что оставил у меня папку с нотами. Я разыскала ее, приготовила к его приходу. Максим пришел, молча взял ее, я молча отдала. Разговор не состоялся – он молчал, казалось, чего-то ждал от меня, а у меня в горле застрял ком. Ничего спрашивать или объяснять он снова не стал. Видимо, не хотел вступать на «скользкую тропу». Да и что бы он смог мне объяснить? Почему провел ночь с другой женщиной?

Я проводила его до входной двери. На лестничной площадке Максим оглянулся, пристально посмотрел мне в глаза. У меня мелькнула мысль, что так смотрят люди, которые прощаются. Возможно, навсегда.

Закрыв дверь, села перед телевизором – как робот. В голове снова полная пустота, вакуум. Такое впечатление, что во мне все было атрофировано. Я пожалела о том, что не удавалось расплакаться. Наверно, стало бы легче…

От нечего делать приготовила полный кофейник с кофе и уставилась в телевизор, пытаясь отвлечься. На экране что-то мелькало, шел какой-то фильм.

Я изо всех сил старалась сосредоточиться на нем и потихоньку тянула одну чашечку за другой.