Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

И тут же, поблизости от пивной бочки, почему-то обычно стояли кучкой трое мужчин, дегустирующих пиво. Угрюмые и сосредоточенные, как будто они решали какие-то важные проблемы. Я невольно слышала их резкую речь, но не понимала – они разговаривали на каком-то странном языке. «Наверно, иностранцы… а одеты совсем как русские!» – думала я. Потом замечала, что их речь изредка перемежалась русскими словами. Тогда я сделала вывод, что это были иностранцы, изучающие русский язык. Из того, что я поняла в их разговорах, было только, что водка стоила 3 рубля 62 копейки и что пить ее лучше всего втроем. Это немного расширило мой бытовой кругозор, так как до этого, что касается области цен, я знала лишь, что моя любимая «докторская» колбаса стоила 2 рубля 20 копеек за килограмм, а мое любимое пирожное со сливочным кремом 22 копейки. Меня разбирало любопытство – на каком именно языке говорили иностранцы, и я спросила об этом маму. Но она почему-то строго шикнула на меня и приказала не слушать и никогда не повторять их слова. Я долгое время пыталась понять: почему моя мама, которая очень хотела сдать… то есть отдать меня в английскую школу, так отрицательно отнеслась к моей любознательности? Ответ я нашла сама, но только когда уже повзрослела.

По маминым рассказам, я с самого раннего возраста устраивала домашние концерты. Наверно, как и все маленькие девочки. Пела и танцевала, декламировала стихи. Усаживала родителей, брата и бабушку, которая часто к нам приезжала из Евпатории, на поставленные мною в ряд стулья и объявляла начало концерта. Многократно переодевалась за дверью, меняя одежду (естественно, мамину), распускала свои длинные волосы. Обычно они были заплетены в две косички и согнуты вдвое, закрепленные на висках, как «ушки спаниеля». Рассыпав волосы веером по плечам, я выходила на крошечную импровизированную сцену, чтобы объявить себя, за ведущую. Затем уходила снова и, быстро накинув на себя мамину шаль или платье, возвращалась уже как «певица» или «танцовщица» под бурные аплодисменты моей маленькой непритязательной публики.

Я очень веселилась, устраивая эти маленькие мизансцены, напрочь забывая про свои болезни. Родители тоже были очень довольны, видя меня такой задорной и жизнерадостной.

Когда мне исполнилось 6 лет, я влюбилась. Да, кроме шуток, именно так! Ему было 16 лет, но имени его я не знала. И это не было важно – он был для меня «Таинственным Принцем».

Мой принц ежедневно гонял с друзьями мяч на спортивной площадке нашего двора, куда мне ненадолго разрешала спуститься погулять мама. Каждый день я останавливалась возле дерева недалеко от площадки и пристально наблюдала за ним. Он казался мне воплощением красоты – высокий тонкий брюнет с задумчивым взглядом – вполне романтичный персонаж. Наверно, именно поэтому с тех пор из мужчин я предпочитаю именно брюнетов.

Однажды, когда «Прекрасный Принц» остановился на минуту перевести дух, его взгляд случайно упал на меня. Но тогда мне показалось, что это было не случайно – он должен был увидеть меня, это было предначертано, это был знак!

У меня дико заколотилось сердце, запылало лицо. В тот момент я поняла, что люблю его, навечно! Я пыталась прочитать его взгляд, но мой принц уже перевел его на мяч, – игра продолжалась.

В последующие дни я часто спускалась во двор, чтобы увидеть его. Временами он появлялся там с ребятами, но больше мы ни разу не встретились глазами – он меня уже не замечал, увы. А потом и вовсе исчез.

Так закончилась моя первая любовь. Я немного пострадала и… успокоилась.

В свободное от уроков время я продолжала читать и заниматься своей единственной куклой. Папа никогда не баловал меня игрушками, считая это неправильным, ненужным. Хотя он очень любил меня и довольно часто занимался мной по вечерам, но даже на мой день рождения или на Новый год обычно дарил мне не игрушки, а что-то «нужное» и «полезное», по его мнению, – сапожки, пальто или книги культовых писателей-классиков, а также энциклопедии. «Это принесет тебе культуру и знания!» – часто говорил мне.

Наверно, поэтому моим самым любимым днем в году был не мой день рождения, а Новый год. Он навсегда ассоциируется для меня не с подарками, а с запахом хвои и свежеочищенных мандаринов, с безудержным весельем и с некой таинственной магией, которую я всегда ждала от новорожденного года.

В 7 лет родители отдали меня в «английскую» школу, то есть школу с преподаванием ряда предметов на английском языке. Там был вступительный конкурс. Но я уже с четырех лет знала стишки на английском языке, которым меня научил папа, к тому же пела и танцевала, поэтому без труда выполнила все конкурсные задания.

В первом классе, очень скоро, у меня появилась подруга, Ира Вавилова. Она была милой и обаятельной девочкой, впоследствии превратившейся в хорошенькую девушку. Мы очень дружили все десять школьных лет, а затем и после школы, вплоть до того, как разъехались по разным странам.