Два апреля

Вернувшись к себе, Овцын увидел, что каюта подметена, пепельницы вымыты и кресла расставлены по местам. В хрустальной вазе, куда он до прихода на судно Ксении бросал окурки, стоит ветка желтой кавказской мимозы. Ксения и в самом деле была незаметна, как воздух. Ни разу с того дня он не увидел ее у себя в каюте, но каюта постоянно была прибрана и на постели каждый день появлялось свежее белье. Он чувствовал незримую руку, заботящуюся о нем, это было удобно и поэтому приятно. Только однажды стало неловко. Ношеные носки он бросал в ванной под умывальник, каждый вечер собирался их выстирать, но каждый раз откладывал на завтра, и носков накопилась солидная горка. Приниматься за стирку стало уже страшновато. Овцын купил несколько пар носков и успокоился. Однажды, вернувшись с берега, он не увидел этой горки и удивился. «Ну и прекрасно, -подумал он, - меньше заботы». А утром выстиранные и выглаженные носки оказались в шкафу. Ему стало не по себе, он хотел отругать Ксению, но потом подумал, что ругать Ксению в салоне нелепо, а вызывать ее к себе специально для головомойки - значит снова начать тот тяжелый разговор. Вспомнив свое правило предупреждать нежелательное, он стал стирать носки перед сном. Тогда Ксения не постеснялась порыться в ящиках, нашла грязное белье, выстирала его и аккуратно уложила на полке шкафа. Овцын рассердился, но опять промолчал. Он раздумывал, как бы похитрее наказать ее за самоуправство. Самое простое - заплатить за стирку. Но это - он понимал - слишком уж обидно. Надо было выдумать что-то другое. Он думал, но не очень. А когда однажды утром Овцын увидел, что брюки его выглажены, а туфли начищены до яркого блеска, он рассмеялся, махнул рукой и понял, что с этой Ксенией ничего не поделаешь. Ничего не поделаешь с человеком, который ночью тайком пробирается в каюту. С этим надо смириться.

Утром, еще до подъема флага, - Овцын, только что побрившись, завязывал галстук, - пришел Борис Архипов, свежий, помолодевший и пахнущий терпкой, не цветочной парфюмерией.

- Ты тоже объявил выходной? - спросил Овцын, принюхиваясь к необычному и приятному запаху.

- Скажите, сэр, и каком ателье вам крахмалят рубахи и гладит брюки ? - насмешливо спросил Борис Архипов и уселся в кресло.

Овцын чувствовал, что наблюдательный друг догадывается, отчего у него последнее время столь презентабельный вид.

- Это ателье у меня дождется взбучки, - сказал он.

- За что?

- За конспирацию.

- Ах, вот как, - сказал Борис Архипов и вздохнул. - Да, я тоже объявил выходной. Передал все права старпому и сказал, что меня на судне нет. Предлагаю разгуляться.

- Ценное предложение, - сказал Овцын. - Как именно?

- Существуют пять способов, - сказал Борис Архипов. - Но мы выберем самый безобидный. Предлагаю поехать в какую-нибудь окрестность. Говорят, здесь живописные окрестности.

- Окрестность - это хорошо, - согласился Овцын. - Только чтобы была цивилизованная окрестность. С расчищенными дорожками, тавернами на пути и видом на море.

- Ты пижон, сынок, - сказал Борис Архипов.

- Да, этого у меня не отнимешь. Терпеть не могу сучки в волосах, комаров и промокшие туфли.

Он подошел к телефону, набрал номер каюты Соломона.

- Второй штурман Двоскин слушает, - строго ответил Соломон.

- С добрым утром, второй штурман Двоскин, - сказал Овцын. - С хорошей погодой. Кажется, сегодня хорошая погода?

- Тебе сверху виднее, - сказал Соломон. - А у меня иллюминатор

узкий.

- Ты еще и шторки не раздергивал, сонный краб, - сказа Овцын. -Вахту принял у старпома?

- Приму после завтрака.

- Ну, так слушай: меня на судне нет. Понял?

- Понял ясно, - сказал Соломон. - А кто за тебя?

- Ты. Решай все сам и будь здоров.

Он положил трубку, подумал и набрал номер салона. К телефону подошла Ксения.

- Вы очень заняты, Ксения Михайловна? - спросил он.

- Не очень, - ответила Ксения. - Я вам нужна?

- Мне нужен завтрак. На две персоны, - холодно произнес Овцын. - И попросите Алексея Гаврилыча, чтобы кофе сварил покрепче.

- Хорошо, - сказала Ксения.

Она пришла через двадцать минут, расстелила на столе накрахмаленную скатерть, расставила тарелочки и чашки. Борис Архипов раскрыл дверцу буфета и разглядывал этикетки бутылок. Он достал из буфета еще одну чашку и поставил на стол.

- Меня зовут Борис Никитич. Садитесь с нами. А капитана не бойтесь, Ксюшенька, при мне он вас не укусит.

- Мне неудобно, - сказала она, смутившись. - Ведь я на работе.

- Пустое, сегодня выходной день, - сказал Борис Архипов. Он взял ее за плечи и усадил. - Сегодня мы решили разгуляться. Имеем мы моральное право разгуляться перед плаванием?

- Я не знаю, как это у вас выглядит, - сказала Ксения.

- У нас это выглядит благопристойно, — улыбнулся Борис Архипов. -Мы уже в возрасте и глупостей себе не позволяем. Иван Андреевич, позволяем мы себе глупости?

- Бывает, - сказал Овцын. Он подумал, что усаживать за стол буфетчицу, которой сейчас надо накрывать завтрак в салоне, - это поступок не совсем умный. Ладно, Гаврилыч все поймет и накроет сам.