Два берега

— У нее все нормально?

— Вполне, а что случилось?

Мари закурила и стала пристально рассматривать краснеющую тетю.

— Тетя Лиза, что-то не так?

— Понимаешь… дело в том, что Жанна… в общем, Жанна — лесбиянка.

— Кто?! — Мари подавилась дымом и закашлялась так, что Елизавете Аркадьевне пришлось долго молотить ее по спине. — Тетя Лиза, вы шутите. Какая она лесбиянка? Она и замужем была, и сейчас ищет себе именно мужчину. Кто вам сказал такие глупости?

— Я сама догадалась. Она странно себя ведет, говорит про пятидесятилетних женщин, мужчин ненавидит.

В двери повернулся ключ, и Митя радостно закричал с порога:

— Жан, твоя тетя уже пришла? Я купил свежайшие эклеры, но забыл спросить, любит ли она крем, а телефон оставил дома. Сбегать еще и за корзиночками?

— Иди сюда, познакомься, — откликнулась Мари.

Елизавета Аркадьевна смутилась, когда приятный молодой человек галантно поцеловал ей руку в старомодной манере и представился:

— Митя. Ваш будущий родственник.

— Очень приятно, — пробормотала Елизавета Аркадьевна.

Митя развил бурную деятельность по организации чаепития, попытался накормить гостью ужином из нескольких блюд, а заодно выяснилось, что Елизавета Аркадьевна удивительно похожа на его маму. Через два часа Митя и Елизавета Аркадьевна обсудили все гипотетические Жаннины проблемы, сложности материнской доли, а также другие интересные обоим вещи (этих вещей обнаружилось неожиданно много). Мари чувствовала себя лишней, как будто тетя Лиза была родной Мите, а не ей.

Эта неловкость постепенно становилась для Мари привычной. Куда бы ни отправились они с Митей, кто бы ни пришел к ним в гости, уже через полчаса он вел себя так, будто Митя для него — самый близкий человек в мире. Даже друзья… да что там друзья, даже двоюродная сестра и та словно бы предала Мари ради ее жениха. Мари, привыкшая из-за экстравагантности и искрометного чувства юмора быть в центре внимания, рядом с Митей всегда отходила на второй план. Всю жизнь она называла подобное явление «эта — жена такого-то». Никогда раньше она не могла вообразить, что сама займет место «жены такого-то». Мари казалось, что подобный удел — для «серых мышек». Выяснилось, что нет — это удел любой, даже яркой женщины, если ее муж еще ярче.

Мари вынырнула из рассуждений и обнаружила, что Митя поет для Елизаветы Аркадьевны ее любимого Розенбаума, и так прекрасно поет, что тетя вытирает глаза платочком. Интересно, есть что-нибудь, чего Митя не умеет делать? Или хотя бы умеет, но не очень хорошо?

Мари решила в самое ближайшее время задаться выяснением этого вопроса, пока у нее не начал развиваться комплекс неполноценности. Ведь у каждого есть недостатки, значит, у ее будущего мужа они тоже должны существовать. Осталось только их найти.

Елизавета Аркадьевна уходила совершенно успокоенная, больше не волнуясь о Жанне. Митя не только разубедил ее относительно мнимых лесбийских наклонностей дочери, но и пообещал устроить личную жизнь Жанны с супермужчиной, его лучшим другом. Они абсолютно искренне и с удовольствием расцеловались в прихожей, и Митя сказал:

— Елизавета Аркадьевна, вы нам поможете? Мы с Мари подали заявление, и уже через месяц у нас свадьба. Но ни она, ни я раньше не сталкивались с организационными вопросами, поэтому совершенно не знаем, за что хвататься. Подскажете?

— Мари, а мама знает?

— Пока нет. — Мари коротко вздохнула. — Тетя Лиза, не говорите ей пока, пожалуйста. Она будет меня отговаривать, плакать, истерики закатывать. Лучше потом сказать, попозже.

— Ну ладно. Хотя от матери скрывать такое решение нехорошо. Я с ней поговорю, думаю, она успокоится.

— А может, вы ей и расскажете?

— Я?

— Пожалуйста, — попросил Митя и заулыбался на манер Чеширского кота, — а то Мари немного импульсивна, да и доверия к сестре больше, чем к дочери, — дочь-то вечный ребенок.

— Хорошо, договорились, — согласилась Елизавета Аркадьевна. — Я скажу Анечке и помогу вам с подготовкой свадьбы. Я дома напишу список того, что нужно организовать, а потом мы обсудим — что из этого вы успеете сделать сами, куда мне надо позвонить или съездить, а где стоит подключить знакомых — ту же Жанну или Анечку. Мари, ты же не думаешь, что твоя мама останется в стороне от свадьбы?

— Конечно нет, тетя Лиза. Я просто боюсь ей говорить, чтобы не портить нервы. Но если она будет за — пусть поможет.

Пока Митя провожал Елизавету Аркадьевну до метро, Мари в сотый раз стала представлять свадьбу. Конечно, она играла роль женщины самодостаточной, гордой и независимой — помесь феминистки с карьеристкой. Но в глубине души уже давно завидовала замужним подругам. Даже Жанне. Хотя Жанна и развелась с Антоном (всякое в жизни бывает, не застрахуешься), но зато у нее все равно была свадьба. Настоящая, с белым платьем, с лимузином, с кольцами и гостями. И Жанна была на ней королевой. А Мари только мечтала об этом с детства — о платье с пышным шлейфом, о словах «в горе и радости», о криках «горько» и даже о глупой кукле на капоте лимузина.