Читаем Два часа до конца света полностью

Два часа до конца света

Аврора, будучи примерной ученицей, была в курсе всех доступных её уровню секретности данных, а ведь некоторые документы, связанные с геноцидом тлеедов, находятся даже в классе 2-го уровня. Командир Усачёв, чей уровень допуска значительно выше Измайловой, должен был давно и досконально знать историю Зоны, Отдела «П» и Фонда в целом. Однако, в последующей беседе, на упоминание Марша о геноциде тлеедов, Усачёв лишь сослался на плохую совместимость с книгами. Это очень плохо состыковывалось с реальностью, где даже распоследняя уборщица, работающая в Фонде, знает о несметном количестве шкафов, набитыми скелетами, в истории Отдела «П» ГРУ.

Это говорило о том, что Усачёв явился в Зону 112, миновав четырёхлетнее базовое обучение, устроившись сразу на место предводителя МОГ. И это как никогда кстати клеилось с происшествием днём ранее, когда Марш, чувствуя, как на его шее сдавливаются створки медвежьего капкана, попытался связаться с Одинцовым в попытке предупредить последнего о наличии в его отряде крота. Устроившись возле полевой станцией связи, Владимир заметил, что в адресной строке открытого канала, спрятавшись в обилие цифр и случайных букв, можно было увидеть маркер о том, что сообщение, перед тем, как попасть к Одинцову, проходит через ещё один неизвестный приёмник. И пока Марш размышлял, как оповестить Смотрителя о появившейся проблеме, Усачёв, уже заметивший его нервоз, быстренько подбежал к нему и принялся выпытывать подробности его подозрительного поведения.

— Братан, — честно признался Марш, — я в тот момент понял, что рядом со мной шпион, возглавляющий двенадцать тяжело вооружённых человек. За плечами у меня сраный Таумиэль, сотрясающий землю, а всё что я знаю о СвОрах — это то, что они все абсолютно ёбнутые на голову.

Именно в этот момент Владимир и смирился с мыслью, что сделать в этой ситуации ему, в общем-то, уже особо и нечего. Опасаясь, что опытный боец легко учует его ложь, Марш решил говорить только правду. Поэтому он рассказал о том, что ему страшно хочется забухать. Принесённые Усачёвом две таблетки оказались обычным парацетамолом, который Марш принимал только в случае похмелья, то есть раз четыреста за время работы в Фонде.

Всё остальное время он вглядывался в стоящее у входа в главный корпус железное дерево. Находясь на противоположном конце участка, Древо Морали, раскачиваясь, оглядывала серую, затянутую тучами местность. Но чаще оно стояло почти неподвижно, направив взгляд через широкую, заваленную мусором и ржавыми сгнившими останками машин, аллею. Вдоль этой аллеи шли несколько корпусов, но самый большой из них был прямо по центру, на другом конце пути.

Во время спора с Авророй о том, как им лучше разделиться, Владимир уже осознавал, что должен подойти к этому дереву. С разумными аномалиями важно не столько научное исследование, сколько попытка договорится о приемлемом поведении: не шуметь и, желательно, не жрать людей.

По какому-то чудному стечение обстоятельств, Древо обладало вполне себе мирным характером, и точно знало, когда собеседник врёт. Попытавшись применить всё своё обаяние, Владимир вскоре понял, что провести манипуляции с древней аномалией не удастся. С другой стороны, в том не было необходимости, ведь главное, что его поняли и не убили в первые секунды общения.

В конце концов, учёный внутри Владимира взял верх над алкоголиком: рассказы железного дерева о заводе, о себе, об Отделе, о носителях, о взглядах на мир — всё это в миг вытеснило остальные мысли в голове доктора Марша.

Сжимая вспотевшими ладонями диктофон, Владимир спросил, может ли дерево помочь ему с устранением шпиона, которым оказался Усачёв. Дерево, конечно же, отказалось, объяснив, что устав обязывает её защищать только главный корпус.

— А что же делать с теми, для кого нет устава? — Спросил Марш, задирая голову, в попытке посмотреть аномалии в глаза.

И это был единственный раз, когда дерево не ответило.

С другой стороны, старший исследователь и не надеялся на помощь аномалии. Основная ставка была сделана на то, что следующий, кто прослушает эту запись (а за неё, учитывая ценность подобных интервью, будут рвать глотки), непременно узнает о личности шпиона.

— Где диктофон сейчас? — Округлив глаза, спросил Могилевич.

— У Оганяна.

— Отлично. План такой: я возвращаюсь в Зону 112, и используя свои полномочия, пишу запрос о помощи с компьютера Смотрителя. Такое обращение Администраторы точно не смогут оставить без внимания, и вышлют нам небольшую армию. Проблема в том, что полиция не оправилась ещё от последствий восставшего из мёртвых сварщика, а высланное подкрепление прибудет только через полтора дня. Я могу взять к себе в машину всех, кто не состоит в «Шторме», но здесь по-любому должен кто-то остаться, Марш.

— Объяснить отсутствие сотрудника в моей должности будет непросто, — заметил Марш. — Я останусь.

Кивнув, Могилевич покинул Владимира, широкими шагами направляясь в сторону Шихобаловой.