Два часа до конца света

— Конечно, для неё не существовало паники, поэтому, в отличие от других "добровольцев", она сумела рассчитать дозу. И следующие тридцать лет я провёл в изоляции, обдумывая свою очень долгую жизнь. Все свои жизни.

— И что ты будешь делать теперь?

— Искать смерти. И ты должен мне в этом помочь.

***

Комплекс «Рост», 01:15

Реальность вокруг Фактория была искажена. Как только Вера и Константин пересекли забор, окружавший несколько корпусов завода, пространство увеличивалось по мере приближения к зданиям. По этой причине, чтобы достигнуть одного из самых больших зданий, высотою в пять этажей, им потребовалось немало времени. Обходя останки советских машин, намертво искорёженных, словно переживших атомный взрыв, минуя блокпосты и прочие домики административного назначения, они направлялись в главный цех комплекса.

Ступая по, изношенному аномальным течением времени, бетону, сквозь трещины в котором прорастали цветы из колючей проволоки, Вера всё ярче ощущала материнское присутствие. Это придавало ей уверенности и сил, чего нельзя было сказать о её спутнике. С каждым шагом, сердце мальчика всё больше тяжелело под натиском страха. Железные цветы цеплялись за его джинсы, заставляя спотыкаться. Вскоре, низы его штанин были изорваны в нескольких местах, поселяя в перенапряжённом мозгу крамольные мысли о том, что они движутся навстречу неминуемой гибели.

Словно читая его мысли, Вера время от времени повторяла, что ей тоже страшно. Мальчик полагал, что это лишь попытки успокоить его, предпринятые то ли из вежливости, то ли из жалости. Однако Вера, отчасти — краем глаза, отчасти — интуицией тауматурга, уже видела, как по округе шныряют с десяток исповедников Ржавчины, и также напрягалась всё больше.

Поэтому, когда на подходе к главному цеху, массивное дерево, преграждающее вход, зашевелилось, Вера застыла, чувствуя, как тлееды внутри её вен запускают чудовищный выброс адреналина. Ствол растения был сплетён из железных канатов, что позволило ему повернуться вокруг своей оси и показать лицо. Две металлические пластины сверкнули в свете луны, открыв путникам подобие маски. Из прорезей, формирующих глаза, пробивались две зеленоватые искорки света. Тяжёлые ветви раскинулись в стороны, словно крылья ангела.

Древо Морали

— Проход закрыт, — молвило чудовище спокойным женским голосом.

Душа мальчика, уже спрятавшегося за спину более высокой девушки, готова была покинуть тело. Зажмурив глаза, он впервые в жизни готов был молиться, совершенно забыв о том, что в его кармане оставалось пара сигарет, которые, по инструкции, требовалось затушить о свои руки. Внезапно для себя он вспомнил, с каким печальным видом его мать отпускала его в Самару. В её глазах стояла самая настоящая тоска. Сожаление о том, что она не может позволить себе уделить больше любви сыну. Все эти вещи прокручивались в его голове вновь и вновь, с каждым витком, усиливая ощущения страха и отчаяния.

— Нам нужно пройти, — Вера тщетно пыталась скрыть дрожь в голосе.

— Разве мои дети не предупреждали о том, что вас не пустят? Разве они не пытались остановить вас милостью всяких детей — кротко цепляясь за вашу одежду?

Несколько особо крепких ветвей отделились от общей массы, формируя сильные руки, раскинутые в угрожающем жесте. Вера, подняла вверх ладони, готовая привычными движениями рисовать в воздухе лезвия, разрубавшие ранее плоть Ржавчины. Средние и безымянные пальцы уже сгибались, образуя символы жестовой тауматургии, а запястья вот-вот должны были совершить круговые движения кистями рук, на манер ударов плетьми. Но руки Константина, обхватившие её талию, заставили Веру остановиться.

— Умоляю, — слезы мальчика пропитывали свитер девушки со спины, — давай просто уйдём. Хватит!

— Прислушайся к нему, — советовало растение, — ты же не хочешь, чтобы мои побеги скрутили твоё тело, и вросли в твою плоть?

Растрескавшиеся губы Веры раздвинулись в оскале, пытаясь придать её образу уверенности:

— До встречи с тобой, я изрубила в клочья десятки тварей, покрытых железом. Я умирала почти каждый раз, после встречи с ними, но снова и снова возвращалась к жизни. И моя мать вошла сюда не смотря на твоё присутствие, а значит тебе стоит пропустить и нас.

— Ах. Та женщина. Да, она прошла здесь.

Запотевшие пальцы Веры разогнулись.

— Ты впустила её?

— О, да. Она рассказала мне историю своей дочери, которую ищет, и мне показалось, что не впустить её — будет осквернением Морали. Я вняла её нуждам, как Мать, утратившая однажды всех своих детей. И впустила её.

— Может, теперь, вы впустите и меня?

— Теперь, я ни за что не впущу тебя. В стенах этих строений тебя ждёт верная гибель. Возвращайся и передай человекам, собравшемся у порога, что это место более не принадлежит людям. Я, и многие другие творения иных миров, будем сдерживать кипение кошмаров внутри этих стен, в благодарность о былом союзе. Мы сохраним вам жизнь, но не позволим породить в наших рядах течения алчности.