Два часа весны

- Что ты тут делаешь? – спрашиваю, скорее открывая машину, потому что Абрамова уже перебирает ногами от холода. Видимо, давно тут стоит. Плевать, сколько почтенных профессоров могли увидеть симпатичную студентку возле моей машины за это время, но не плевать, что она замёрзла. – Не могла сказать, что ждёшь меня?

- Ну сорри, Стефан Янович. Думала, ты быстрее придёшь, – запрыгивает в машину и сжимается в комочек, чтобы скорее оттаять. – Погреешь мне попу? – с невинными глазами спрашивает Абрамова.

Что, простите? Она теперь добивает меня подколами в моем стиле?

- Расслабься, а, – тут же смеётся она. – Включи подогрев сидения, пожалуйста. Я имела в виду только это.

Делаю, как она просит, молча. Не знаю, что ей сказать пока. Сначала хочу услышать ее.

- Итак, зачем я пришла, – начинает Диана. – Теперь вся наша группа думает, что мы вместе провели выходной.

- Шустрые они.

- Очень. Более того, особо шустрые считают, что я уже с тобой сплю.

- Вот как.

Снова замолкаю. Она смотрит на меня в ожидании, разозлюсь я или переведу все в шутку.

- Czasami ludzie wokół Ciebie nie będą rozumieć Twojej drogi.

- Воу, полегче, – нервно смеётся Абрамова. – Что ты сейчас сказал?

- Считай, у нас прямо сейчас бонус-урок. Это фраза «Иногда люди вокруг вас не понимают вашего пути».

- Ты, кажется, не по философии защищаешься.

- Но красиво же? И в тему. Им не понять, Абрамова. Они видят то, что хотят видеть, а думать головой не умеют.

- Я не хочу, чтобы меня считали шлюхой, – говорит она, не смотря на меня.

- Ты дура? – все, что я могу на это ответить. Диана разворачивается, и я вижу, как ее глаза вспыхивают. – Даже не думай называть себя этим словом, поняла?

- Главное, чтобы они меня так не называли, – грубит в ответ Абрамова.

- Они не посмеют.

- Не знаю…

- Диан, – говорю тихо, и она сразу поворачивается ко мне. – Если ты боишься и не хочешь, я отстану от тебя. Не будешь рисковать, не будешь переживать из-за мнения чужих людей.

- Нет.

- Что нет?

Вместо ответа она наклоняется и опускает голову мне на плечо. Сначала аккуратно, словно боится, что я оттолкну, а потом уверенно располагается, прислоняясь ко мне ещё ближе.

- «Нет» значит не надо.

- Можно понятнее говорить?

Диана тихо фыркает, как недовольный кот, тем самым объявляя меня наитупейшим существом на планете.

- Ты сказал, что можешь отстать от меня. Не делай этого. Пожалуйста…

Последнее – точно лишнее. Не надо меня просить, я и так не отстану. Сжимаю руль почти до боли, чтобы руки успокоить. Потому что на самом деле так же сильно хочется сжать ее в своих объятиях, но боюсь переборщить. Жду, когда даст какой-нибудь знак.

И она это делает. Тянется своей рукой к моей и едва ощутимо проводит по тыльной стороне ладони. Так нежно, что «сдохнуть можно», как сказал бы Ваня.

- Мелкая, почему ты такая бледная? – спрашиваю у неё, когда она, наконец, отрывается от моего плеча.

- Ничего не ела весь день.

Подкатываю глаза к небу, удивляясь, как она вообще умудряется забить на саму себя, когда ей и без того морально тяжело. Глаз да глаз за ней нужен.

- Ладно, с этим я точно справлюсь, – заявляю то ли ей, то ли себе, и выезжаю со стоянки.

Глава 23

Диана

- Тут есть ещё целый кусочек, – говорит Стеф.

- Но я хочу твой, – продолжаю клянчить, сделав максимально милые глазки.

Разумеется, когда я рассказала, что ничего не ела за день, Стеф потащил меня на завтрак, обед и ужин в одном явлении. Мы уже почти доели «половинчатую» пиццу. Первая часть – с морепродуктами, для меня, вторая – с баварскими колбасками, угадайте, для кого. Только сейчас заметила, что осталось всего по кусочку каждого вида, а я все ещё не попробовала пиццу Стефа. И да, брать целый кусочек с деревянной досточки – это слишком скучно.

- Хочешь, значит, сражайся за него, –  улыбается Новаковский, надкусывает треугольничек пиццы и всем своим видом показывает, что я должна отвоевать. Детский сад в исполнении двадцатисемилетнего мальчика…

Сегодня мы сидим не друг напротив друга, а рядом на диванчике, почти соприкасаясь коленями, поэтому дотянуться до него очень даже легко. Наклоняюсь и кусаю тесто совсем рядом с губами Стефа, а носы наши при этом соприкасаются, и мы смеёмся.

Да, я сегодня сделала потрясающее открытие: он бывает милым, если захочет. А может, он и вовсе милый, просто я такая вредная, что не могу заметить. Но это факт. С ним легко и хорошо прямо сейчас, даже когда мы подкалываем друг друга. Меня начинают отпускать события этого ужасного дня, постепенно я успокаиваюсь и прекращаю возвращаться мысленно к тому отвратительному моменту, когда я орала на Вику.

Хочу забыть все это, перечеркнуть и не думать. Потому что сейчас мне слишком хорошо для плохих мыслей.

Закончив с пиццей, перехожу на ризотто с курицей – одно из моих любимых блюд.

- Ребёнок проголодался, – ухмыляется Стефан, за что сразу же получает неодобрительный взгляд.

- Не называй меня ребёнком! – возмущаюсь я.

- Хорошо, не буду. Ты же не будешь называть меня заботливым папочкой?

Едва не давлюсь едой.

- Боже упаси! У меня и настоящий папочка не больно заботливый, а ты-то куда?