Пичино схватил колбасу и жадно стал ее уничтожать. Никогда в жизни он не ел ничего вкуснее. Он пожирал пищу точно волчонок, кусая попеременно то хлеб, то колбасу. Малыш весь запачкался, руки и лицо покрылись жиром. Он крепко сжимал в руках колбасу и спешил как можно скорее съесть ее.
- Они тебя не кормят? - спросила девочка.
- У них куски сырой говядины и какой-то клейстер, я не могу их есть, -сказал Пичино.
Так он говорил о бараньих котлетах, рисовом пудинге и овсяном супе.
Мистер Гордон, который находился среди гостей, случайно выглянул в окно. Он быстро надел пенсне и сказал, весело смеясь:
- Пичино свел дружбу с маленькой итальянкой. И они оба уничтожают хлеб с колбасой.
- Какой ужас! - воскликнула леди Алина.
И она приказала Грегсу немедленно привести Пичино.
Греге возвратился через несколько минут, неся на руках сопротивляющегося Пичино. Его щеки и рот лоснились от жира, и он издавал такой сильный запах чеснока, что гости, издалека почувствовав его приближение, отступали перед ним и давали ему дорогу.
335Какой ужас! - сказала леди Алина. -От него пахнет чесноком. Поскорее унесите его, Греге. Отнесите его к Никольсон и скажите ей, чтобы она его вымыла.
Таким образом случилось, что в третий раз за одни сутки Пичино был погружен в воду и снова покрыт мыльной пеной.
Но запах чеснока Никольсон не в состоянии была смыть. Даже когда Пичино весь засиял от чистоты и на него надели другое платье, он все-таки распространял вокруг себя этот ужасный запах. Никольсон награждала его разными нелестными прозвищами. Дома к мелким проступкам Пичино относились снисходительно, но он часто слышал, как бранили Марию, и прекрасно понимал, что Никольсон очень сердится на него. Она, действительно, злилась, что ей опять приходится возиться с этим грязным маленьким поросенком. Только что она приоделась, собираясь погулять в саду и приятно провести время. И вот ее снова заставили мыть и одевать этого неряху-мальчишку, от которого несло чесноком. Нет, это слишком! Она не могла этого вытерпеть. И когда Пичино сделал какое-то неловкое движение, она звонко ударила его во второй раз за этот день.
Он раскрыл рот и вскрикнул от ярости, но потом вдруг замолк. Если бы ему вместо шести было двадцать шесть лет, он бы, вероятно, поднял на нее нож.В нем кипела итальянская кровь,которая заставляет человека в ярости хвататься за нож.
Во всяком случае от его упорного взгяда Никольсон почему-то сделалось неловко.