Два Генриха

Агнес посмотрела на священника, подошла ближе, сурово сдвинула брови:

– Кажется, это ты, святой отец, противишься наставлениям Агобарда, одобренным Святым престолом? В Риме я расскажу о том, свидетелем чего сегодня была.

– Каюсь! Видит Бог, виновным себя вижу, – забормотал священник, ползая перед Агнес и благоговейно целуя нижний край ее одежды. – Бес попутал, исповеди прошу, отпусти сей грех рабу недостойному твоему!..

– Так-то ты испытываешь терпение Бога, негодный червь? – продолжала Агнес, наслаждаясь унижением «противника». – Пытаешься своим нечестивым умом проникнуть в тайны Создателя? Нарушаешь библейские заповеди, согласно этому следуешь законам греха и смерти вопреки закону духа и жизни, о коем радеет Христос и за который пролил свою кровь? Знай же, тебя ждет проклятие и преисподняя! Что касается остальных, то судью распнут на кресте, а монахов замуруют заживо в стенах монастыря.

Священник упал, распластался на земле и, бормоча молитвы, стал тянуться руками к ногам Агнес, стремясь поцеловать ее башмаки. За ним устремились его приспешники.

Агнес помедлила, с бесстрастным лицом сфинкса глядя, как все они ползают у ее ног, потом отошла в сторону и приказала священнику:

– Встань! Ты не в Древнем Риме и не раб мой. Ты слуга Церкви! Иди, яви себя пред лик Христа и молись ему, прося простить тебе твои прегрешения и заблуждения, кои терзали мои уши. Так и быть, умолчу о твоем греховном падении, но коли узнаю, что ты вновь умыслил развести костер, дабы гневить Бога…

– Клянусь не гневить больше Господа!.. – залопотал священник, пятясь от Агнес. – И да падет на мою голову проклятие, коли нарушу я эту клятву.

– Прости нас, Светлейшая! Клянемся не гневить Бога! Прости!.. Клянемся!.. – зачастили его помощники и судья.

Агнес царственным жестом протянула к ним руку и молвила, словно Христос, исцеляющий бесноватого отрока:

– Идите и впредь не грешите.

Все пятеро, видя, что дочь наместника Бога на земле отвернулась от них, поспешно поднялись на ноги и исчезли в направлении церкви.

Однако «мессия» не всех простил и изрек напоследок:

– Что же касается того, кто оскорбил женщину с детьми, а ее мужа оклеветал, то я… – Поискав глазами и не найдя уже на месте бывшего обвинителя, Агнес публично вынесла ему суровый приговор: – Я поджарю его на костре как еретика, вздумавшего вводить в заблуждение и испытывать терпение самого Иисуса Христа, спасителя человечества.

Она повернулась и пошла прочь с этого места. Ей молча, с трепетом глядели вслед, будто это и в самом деле теперь уже не сын, а дочь Божья, и идет она не по суше, а по воде.

Она сделала уже несколько шагов, но вынуждена была остановиться: жена крестьянина распростерлась перед ней, обнимая ее ногу и благодаря, точно богиню или святую, сошедшую с небес. Ее муж, не смея коснуться святой, раболепно стоял рядом, склонив голову. Их сын, держа за руку годовалого брата, взирал на Агнес глазами ангела, устремленными на Вседержителя.

– Встань, мать. – Агнес подняла женщину, поставила на ноги. – Негоже тебе лежать в пыли. Это нам следует кланяться тебе, ибо кормишь людей трудом своим и растишь сыновей. Кто знает, возможно, они станут воинами.

Она потрепала старшего по волосам, присела на корточки и, с улыбкой глядя на малыша, погладила его ладошку.

– Матушка… царица… – всхлипнула радостная мать, сложив молитвенно руки на груди, точно перед ней и в самом деле стояла Пресвятая Дева. – До смертного часа молиться за тебя будем, и детям своим закажем… Матерь Божья, уж не во сне ли все это видится… Разве бывают такие господа?.. Уж не с небес ли ты сошла?..

Агнес не знала, что ответить этой женщине. Подумала только о том, сколь груб и жесток с бедными мир богатых, сытых, упивающихся своей знатностью феодалов. Иного отношения к низшему классу нет. Нет и у того ни веры в господина, ни любви к нему. Одно утешение в жизни – религия. Инструмент, на котором виртуозно играют те, кто не желает держать в руках лопату и ходить за плугом.

Она подняла голову, поглядела по сторонам. И вновь люди поклонились ей, не желая уходить, ибо такого чуда им никогда больше не увидеть. И смотрели, напрягая глаза, нет ли крыльев за спиной у этой женщины, и не улетит ли она сейчас, не исчезнет ли навсегда, чтобы уже не вернуться?

Она поняла это, вздохнула и направилась туда, где ждали ее брат с графиней, а люди, перешептываясь, с немым обожанием глядели ей вслед.

Адвиса с улыбкой подошла, взяла руки Агнес в свои:

– Боже, какая ты умница, Агнес! Дай я тебя поцелую! Ты избавила меня от стольких хлопот. Если бы ты знала, как надоели эти Божьи суды: то утопят человека, то заставляют его шагать босым по раскаленным угольям, или вот этот слиток металла… Отныне, думаю, святые отцы присмиреют, а я в своих действиях буду ссылаться на учение епископа Агобарда.

– Боюсь, вам одной не справиться, графиня, особенно если вашим противником в споре окажется епископ, умный, конечно. К счастью или нет, но таких не так уж много как в нашей стране, так, по-видимому, и у вас. То воюют, то предаются разврату, будучи полными невеждами как церковники.