Два героя. Последний инка

Дон Франсиско Альварес де Толедо-и-Пачеко — граф Оропеса, сеньор Харандильи, Торнавакас, Кабаньяс и Оркако, гранд Кастилии, троюродный брат небезызвестного герцога Альбы, разорителя Нидерланд, — совсем не похож был на своих галантных предшественников. Этот сухопарый вельможа, всегда одетый в черное, держал в страхе всех своих подчиненных, хотя за всю жизнь он ни разу не повысил голоса и не сделал ни одного резкого движения.

Перед ним трепетали — это пергаментно-желтое лицо с глубокими бороздами морщин, эти холодные глаза, эта седая бородка клинышком уводили душу в пятки. Он был молчалив, скупые слова, которые он имел честь произносить, воспринимались как неукоснительное приказание. Он был надменно учтив, его кастильская вежливость замораживала любые эмоции, гасила любые страсти.

Он был великим мастером канцелярской прозы. Ночами, когда город Лима погружался в сон, он писал мемориалы, ордонансы, циркуляры, эпистолы, адресованные его величеству. Писал ясно, сухо, кратко. Неумолимая логика судебного приговора, безапелляционная четкость катехизиса — таковы были приметы любого документа, под которым стояла подпись вице-короля. И столь велик был страх перед этим ледяным правителем, что его чиновники забывали спасительное правило «мы повинуемся, но не исполняем» и проводили в жизнь любые предписания дона Франсиско де Толедо.

Вверенную ему территорию он желал превратить в образцовую колонию Испании. Он хотел навсегда покончить с дикими вольностями эпохи конкисты. И в «государственных интересах» он стремился выжечь все следы великой и древней цивилизации инков. По его мысли, индейцев должно было превратить в покорных и бессловесных рабов испанской короны. Для этого надлежало перерезать пуповину, которая связывала их с прошлым.

Инки? Вытравить из памяти индейцев само это слово. Древние обычаи? Никаких обычаев. Индейцы должны жить так, как им предписывает вице-король. Запретить матерям носить за спиной младенцев. Запретить старинные игры и пляски. Переместить индейцев с насиженных мест поближе к главным дорогам в казенные селения — «редукции». Что? Жители гор вымирают, если их перебрасывают в низкие долины? Пусть вымирают. Мертвый индеец лучше индейца непокорного.

Раз и навсегда он установил, сколько индейцев должно ежегодно отбывать горную повинность (миту) на серебряных рудниках, какое число их следует отправлять для переноски казенных грузов через горы, сколько коки — листьев перуанского дурмана — надлежит давать рудокопам и грузчикам, чтобы они не покладая рук, до последнего издыхания работали для преумножения богатств испанской короны.

Испанских колонистов вице-король держал в ежовых рукавицах. Никто из них даже не поминал о блаженных временах, когда вольные дружины гуляли по стране, обрекая на разорение огромные ее области. В интересах казны неуемные аппетиты рыцарей наживы были обузданы, а любые мятежные поползновения подавлялись беспощадно.

Петля грозила всем нарушителям вице-королевских уставов, и ни при каких обстоятельствах смутьянам не оказывалось снисхождение.

Было у вице-короля нечто от его железного кузена, герцога Аль-бы, и, несомненно, он с не меньшим рвением выжигал бы нидерландские города, если бы король доверил ему столь важную миссию…

Итак, прибыв в Лиму, вице-король в тот же день принялся за работу. Сотни просителей явились к нему с жалобами, кляузами и доносами.

Вице-король объявил, что он намерен в самом ближайшем времени лично объехать всю страну. Такие инспекционные поездки на языке коронных канцелярий назывались «визитациями». Для местных властей любая визитация всегда была подобна чуме и землетрясению. «Визитадор» как коршун обрушивался на приказное воинство, рылся в архивах, выслушивал жалобы и принимал доносы. Благо было чиновной братии, если ревизующее лицо можно было смягчить мздой. Правда, визитадоры пренебрегали борзыми щенками и обирали местных начальников как липку, но в этом еще не было особой беды.

На доходных местечках новый жирок завязывался быстро. Куда хуже оборачивалось дело, если из Лимы или Мадрида наезжал неподкупный ревизор, ибо никого не прельщала перспектива закончить свои дни в узилище или на королевских галерах. Но все минувшие визитации казались детской игрой в сравнении с ожидаемым вице-королевским рейдом.

Лишь весть о близком конце мира могла вызвать в провинциальных канцеляриях такой великий переполох. Грозные слухи ползли по стране. Говорили, будто в Лиме уже заготовлено пятьдесят арроб, то есть двенадцать пудов бумаги и пергамента, что дон Франсиско денно и нощно натаскивает целую армию ревизоров, что из Кито, Куско и Панамы вызваны все заплечных дел мастера.