Два года из жизни Андрея Ромашова

- Не могу я уехать, семья у меня, сами знаете - мал мала меньше. Как их оставишь?

- Ничего, с родственниками побудут. Недолго ведь. Вы не медлите уходите, а то беляки вспомнят, что вы красный директор, несдобровать вам...

- Евдокия Борисовна! - прервала разговор подошедшая к ним кладовщица Катя Кедрова. - Сукна еще много осталось, да и обмундирования тоже, а раздавать больше некому. Что будем делать?

- Я знаю, Борисовна, где спрятать, - вмешался вдруг стоявший неподалеку сторож фабрики Асафьев. Старик осмотрелся и поманил их за собой в угол: - Идите-ка сюда. Береженого и бог бережет, а то как услышит кто неподходящий. Да, так вот. Служил я еще при старом режиме у одной очень богатой помещицы. Может, знаете: госпожа Френч?..

- Знаем, Кузьмич, знаем. Не тяни ты душу, бога ради! Говори дело, нетерпеливо воскликнула молодая черноглазая Катя.

- А ты не спеши, торопыга... Значит, как началась заварушка ета, она и отъехала в Англию, к родственникам каким-то там, што ли. А домина у ей на Московской улице остался преогромный, пустой совсем. Никто в ем не живет. И под ним - подвал, весь хламом заваленный. Так што, ежели сукна там схоронить и той рухлядью завалить, то никто и не догадается.

- А может, и правда? - сказала директор. - Но если прятать, то надо везти сейчас же, пока темно. Лошадь с телегой есть - как раз дрова привезли.

- Только возчик-то нам здесь ни к чему, - опять вмешался сторож. - Вы тихонько погрузите, а я отвезу и схороню.

- Я отошлю возчика, это наш транспорт, воензаговский, - сказал Стежкин. - Скажу: не стоит, мол, тащиться так поздно в конюшню. Лошадь и здесь постоит, а он пусть завтра за ней придет.

Работницы разошлись, таща на плечах тяжелые пачки. А Евдокия Борисовна, Стежкин, кладовщица и сторож принялись за погрузку.

- Ну и запасли сукон-то! - ворчливо заметил старик, когда после двух его ездок вместе со Стежкиным они снова начали накладывать на телегу тяжелые рулоны.

- Последние, Кузьмич, остатки. Вишь, светлеть начало, побыстрей бы управиться, - ответила Ромашова.

Серый сумрак рассвета уже заливал город, когда Евдокия Борисовна возвращалась по пустынным улицам домой. "С утра надо будет приняться за машины, - думала она. - Тут без мужиков не обойдешься. Попрошу помощи у военных..."

* * *

Андрей быстро шагал по Московской улице. "Вот незадача-то - проспал. Надо бы спозаранку, но, как назло, никто не разбудил. Что Лесов теперь скажет?" - думал он, почти переходя на бег.

Вчера вечером, когда он, запыхавшийся, взволнованный, пришел к Широковым, Петр Андреевич что-то писал, сидя за круглым столом под большой керосиновой лампой. А Наташа с матерью зашивали прямо на полу посреди комнаты большие узлы.

- Андрюша, мы уезжаем, - бросилась к нему девушка. - Завтра пароходом в Казань, к папиной сестре.

- Как же так?

Широков оторвался от своих бумаг:

- Не завтра послезавтра нам придется оставить город - Каппель прорвался с юга. Там, в Казани, им поспокойней будет. А я воевать ухожу...

Наташа стояла опустив руки и как-то жалостливо смотрела на Андрея.

- А у меня к вам срочное дело, Петр Андреевич, - сказал Андрей, стараясь не глядеть на нее.

- Ну что ж, пойдем в сад, а то здесь духотища - дышать нечем.

Когда они уселись в крохотной беседке, Широков внимательно, не перебивая, выслушал подробный рассказ Андрея о происшествии на Венце.

- Покажи деньги, - попросил он, когда паренек кончил. - Да, настоящие, без обмана. И сумма крупная. Тут что-то есть...

- Сунул мне, гад, а я его не задержал. Получается, купил он меня... Что теперь ребята в ЧК скажут? Продался! А Лесов, наверное, в расход велит пустить?

- Эх, молодо-зелено! - Широков засмеялся. - Да тут дело, очевидно, посерьезнее, чем простая взятка. И вполне может быть, ты хорошо сделал, что взял деньги и не отказался от предложения.

- Это почему же?

- Думаю, хотят они перед самым нашим уходом освободить кого-то своего из тюрьмы. Говоришь, брата? Постой, постой! Ведь он у тебя просил несколько бланков. На каждого арестованного нужен свой, отдельный бланк. Значит, стараются вытащить нескольких гадов. Да, да, так и есть. Молодец...

- Что так и есть? - Андрей ничего не понимал.

- Молодец, - продолжал Широков, - все правильно. Значит, так: утром увижу Лесова на губкоме и скажу ему. А ты с утра прямо в ЧК и тоже доложи ему, да поподробнее. Только ни в коем случае не проговорись нигде.

- А я, дядя Петя, в Красную Армию хочу записаться. Уж сейчас-то меня наверняка примут.

- Ну, тут ты, брат, не совсем еще уразумел, где и какое дело важнее. Понятно? Кстати, как мать? Ей, да и тебе тоже, надо уходить из города. Вас каппелевцы по головке тут гладить не будут.

- Все равно воевать пойду. Я в ЧК только бумажки по канцеляриям таскаю. И без меня найдется кому их носить. А мама, наверное, уедет. Младших вот жаль только...

- Ничего, и с бабкой поживут. Голову сохранить важнее. Ну, я пойду, у меня дела, а ты поступай, как договорились.

Широков быстро вышел из беседки, а вместо него тут же появилась Наташа.