Два года в тундре

Откуда-то, запыхавшись, прибежали собаки. До этой минуты они все время бродили где-то вдалеке. Беспокойство собак объяснялось тем, что позади, метрах в ста, не спеша пересекали долину два волка. Васильев попытался было натравить на них собак, но они не сделали и трех шагов. Из мелкокалиберного винчестера до зверей было не достать. Минут через десять волки скрылись из вида.

Наконец на одном небольшом озерке Добровольский заметил плавающего гуся, о чем шопотом предупредил Васильева.

Под прикрытием холмов подползли ближе и увидели, что на воде плавал не один гусь, а целая семейка. Самец, видно, заметил людей и, поднявшись, полетел в горы. На месте осталась самка с детьми. Первый выстрел дал недолет, второй — перелет. Самка не собиралась покидать птенцов и лишь прижалась плотнее к воде, стараясь остаться незамеченной. Третий выстрел попал в цель. Птенцы попрятались в траве, но Коля Добровольский выследил и их. Завтрак вышел на славу.

Двух гусят оставили на ужин.

От голодной базы до Качкаургуама Васильев и Скляр спускались на плоскодонной лодке. Мария и Ваня шли с оленями по берегу. Добровольского и Первака Скляр послал вперед, чтобы они успели к приходу остальных доставить с основной базы в устье Качкаургуама небольшой груз продовольствия. По приходе их на базу оказалось, что три четверти оставленного продовольствия было съедено пастухом Игы.

По плану работ, было необходимо сделать еще круговой маршрут по рекам Качкаургуам и Таддлео. Васильев, Добровольский и Первак утром вышли по этому пути. Лодку тащить на бечеве можно было не больше чем на расстоянии десяти километров, так как дальше вверх река становилась все мельче и мельче. Наконец перекаты совершенно преградили путь лодке. Через пять суток отряд возвратился за оставленной ношей и еще через сутки вернулся на базу.

Тем временем Скляр и Мария с оленями и собакой Белюга отправились левым берегом Начекваама. Евражка от переутомления то и дело спотыкалась и падала.

Бедное животное доживало свои последние дни. Евражку поднимали на руках, выпрямляли ей ноги, ставили на землю, и она снова шагала до ближайшего препятствия. Бросить оленя было нельзя, так как он являлся единственным пищевым ресурсом отряда. Уже в видимости лагеря заночевали на Галечной отмели. Река обмелела настолько, что можно было попытаться перейти ее в брод, но сильное течение сбивало с ног и людей и животных.

Евражку кое-как втащили на берег, в кусты, где она могла лежать и без особых усилий собирать листья. На краю двухметрового обрыва она как-то неловко повернулась и скатилась прямо в воду, где и осталась. Утром Рентыургин заметил палатку и подъехал к ней на лодке. В нее положили едва дышавшую Евражку и заболевшего Андрея. Возвратившийся отряд встретил на берегу Игы.

— Что ты сделал, Игы?

В ответ — одно молчание.

— Ты ведь нам всю работу сорвал!

Снова гробовое молчание.

— Как же ты позволил себе последнее у нас взять?

— Голоден был… Думал, что мильгитане не пропадут. Мильгитане умеют есть понемногу и сыты бывают.

Вот и толкуй с ним — и досадно, и жаль его. Упрям он, не хочет итти в Ново-Мариинск и остается здесь без всяких средств к существованию. Теперь намеревается итти искать тоддлеевских чукчей.

Пока Васильев, Добровольский и Первак ходили по реке, Скляр и Ваня успели привести в порядок все пловсредства. Ваня с гордостью поглядывал на свое произведение — брезентовую лодку, но остальные относились к ней с большим недоверием. Легкий каркас, обтянутый брезентом, казался ненадежным для предстоящего плавания. Груза оказалось так много, что некоторые менее ценные вещи пришлось оставить, то же, что надо было взять с собой, только-только разместилось в лодках.

Евражку пришлось пристрелить. Несмотря на голод, никто из людей не прикоснулся к ее мясу. Евражкина голова с изломанными рогами коптилась над костром. Собаки грызли ее ребра.

ГЛАВА XII

Как только комаров стало меньше и у Профессора зажили раны на спине, было решено использовать его под вьюк. В новом амплуа Профессор держался с достоинством, и без особых усилий тащил на себе около 15 кг груза. Остальную необходимую для отряда поклажу разместили по заплечным мешкам.

Мария и Скляр переехали на левый берег, по которому должны были пройти с глазомерной съемкой. Путь отряда шел в южной оконечности левобережных высот по местам, где торф достигал полутораметровой толщины и где из-под глины и гальки выглядывали остатки древней морены.

Понизу в тундре выходов пород почти не обнаруживалось. Их можно было встретить лишь на вершинах сопок да кое-где на береговых обрывах.

Наступил период времени созревания морошки. Ее варили с сахаром на завтраки и на обеды. Время от времени удавалось поживиться молодыми гусями или куропатками.

В день выступления пешей партии направились в путь также и четыре экспедиционные лодки. В первой из них разместились Добровольский и Первая, Васильев и Ваня сели во вторую, а две задние шли на буксире с грузом.