Два короля (СИ)

— Можно попросить вас ехать очень-очень быстро? — Элья нетерпеливо ёрзала, теребя помпончики на своей тёплой вишнёвой накидке, повязанной поверх платья затейливо, в несколько слоёв — дань моде и задержавшимся в Аасте холодам.

— Как прикажете, госпожа.

Водитель был угрюмый и раздражающе спокойный, явно из семейки хранителей дороги. Как и все уважаемые предприятия в Татарэте, монорельс Аасты был именно семейным бизнесом, и говорили, что лет пятнадцать назад, когда дорогу только-только построили, братья Реллы вообще никого до вождения не допускали; только когда спрос повысился до невозможности, они начали брать на обучение людей со стороны.

Водитель сел спереди, Элья — за ним, расправив на сидении широкую малинового цвета юбку.

Вагонетка рванула с места, как срывается в галоп соскучившаяся по хорошей скачке лошадь. Элья пискнула от удовольствия и, презрев правила безопасности, перегнулась через бортик, чтобы видеть, как пёстрым лоскутным одеялом разворачивается под ней Ааста: снежно-белые стены домов и яркие черепичные крыши, воды главной городской реки и каналов, полные ослепительной небесной лазури, мостики, изгибающиеся над этими водами, цветастые лавки на мостиках, песчано-жёлтые памятники шемейских времён, бережно сохранённые Эрестом III, нежно-зелёные облака пробуждающихся от зимней спячки парков… ух! Небо словно ударило по глазам: это вагонетка ринулась ещё выше, чтобы перейти на линию, ведущую к Белой Площади.

Водитель, верный своему обещанию, довёз пассажирку за считанные минуты. Сбежав по ступенькам станции и тут же затерявшись среди палаток, Элья с головой окунулась в яркую, искрящуюся, тёплую атмосферу весеннего праздника. Она успела и покидать в мишени камни, и поучаствовать в хороводе — а потом, раскрасневшаяся, подбежала к клетке с попугаем-предсказателем и отдала пару монет мужичку в смешной узорчатой шапочке. Это тоже было у неё своего рода традицией — хозяин приносил свою чудо-птицу каждый год.

— Вода… — изрекла птица, когда Элья осторожно стукнула по клетке три раза. — Вода…

Девушка задумчиво склонила голову.

— Может, он пить хочет? — спросила она у владельца попугая.

Тот почему-то оскорбился и сказал, что ежели госпожа не верит в пророчества, то пусть лишний раз его птичку не мучает!

Элья только фыркнула и, гордо задрав острый носик, отправилась дальше. Подумаешь, велика важность…

Купив у лоточника кекс с нежно-тягучим шоколадным сердцем, она двинулась дальше. Чего тут только не было! Развалы с одеждой и обувью на любой вкус и кошелёк, часовые механизмы и игрушки, принадлежности для письма, изящная посуда, украшения с засушенными цветами, парики, вазы, настольные игры, бусы! А ещё, конечно, обереги — без них не обходилась ни одна Большая Ярмарка. В Татарэте магией могли пользоваться только люди, состоявшие на королевской службе, иногда — солидные семейные предприятия, но никто из них не занимался изготовлением подобных диковин. Так что обереги, если и имели какую-то волшебную силу, скорее всего, делались с использованием так называемых «вторичных» источников магии, что, конечно, не лучшим образом сказывалось на качестве. Но продавцы без зазрения совести врали, будто эти чудодейственные вещи они покупали у кланов по соседству, где никто не накладывал запреты на магию, и искренне верившая этим россказням толпа за несколько дней сметала весь ассортимент. Элья, по правде говоря, тоже верила, но слишком уж не любила очереди — и потому, с сожалением глянув на волшебные поделки, поспешила к следующей палатке.

В этот момент кто-то вдруг окликнул её по имени.

Элья развернулась, заранее готовая обрадоваться, хоть и не поняла по голосу, кто её позвал.

К ней шла девушка в тёмно-коричневом приталенном пальто и чёрной шляпке — скучный, хоть и не лишённый изящества образ. По-прежнему, не имея ни малейшего понятия, кто это, Элья приветливо помахала рукой. Она обожала встречать знакомых неожиданно — старых и новых; всегда искренне улыбалась, засыпала их вопросами, и всякий раз была готова превратить случайную встречу в незабываемый день с посиделками в кондитерских, прогулками по городу и визитами к общим друзьям.

Элья узнала девушку в самый последний момент, когда до той оставался шаг.

— Жерра!

Они обнялись.

Жерра очень изменилась с тех пор, как Элья видела её в последний раз — то есть, с момента выпуска из королевской школы-приюта. Тогда это была пухленькая румяная отличница, улыбчивая, благожелательная, с неизменными солнечными зайчиками в карих глазах. Сейчас же перед Эльей стояла хрупкая, несколько угловатая молодая женщина с очень бледным худым лицом. Из-под шляпки выбивались тёмно-каштановые волосы.

— Как ты изменилась, — заметила Жерра. Взгляд её при этом был не столько радостный, сколько изучающий: она оценивающе осмотрела вишнёвую накидку Эльи, маленькую чёрную шляпку с махровыми цветами, яркую пышную юбку и чёрные блестящие полусапожки.

— Ты тоже очень изменилась! Я так рада тебя видеть! Мне казалось, ты уехала из Аасты сразу после выпуска…