Два крыла. Русская фэнтези 2007

— Вот ведь глупцы! — искренне восхитился Илья.

— Жаль, что они не слышат тебя. Не то непременно сожгли бы на костре.

— Зачем? Я ведь еще не умер.

— Для того и сожгли бы, чтоб умер, — рассмеялся Вежда. — Как еретика и богохульника.

— Но для чего же бог это все терпит? Неужели ему не все равно, как его называют?

— Именно потому, что все равно, он и терпит. Но ты опять за свое: я ведь сказал, что бога как бы и нет.

— Но что же тогда есть?

— Никто из самых великих мудрецов не знает этого. Но то, что что-то есть, — это точно. И это что-то настолько велико, что в этом мире возможны самые невероятные вещи. Однако обычным людям проще гуртом, сообща идти за тем, что они назвали «Бог», проповедуя особые правила этого похода. Это называется «религия». Ведь к этому неведомому, что именуют разными именами, можно идти самыми разными путями. Кому-то это делать проще вместе с другими, кто-то идет туда же один. Религии — это вообще одна из самых первых ступеней к тому неведомому, что некоторые называют вместо слова «бог» Истиной.

— Ты тоже называешь это так, — сказал Илья.

— Потому что вынужден рассказывать об этом тебе. Сам я это давно никак не называю. Слово — плохой помощник в поисках того, что называют богом.

— Как ты иногда сложно говоришь, Вежда. И слова у тебя какие-то чудные, и складываешь ты их чудно.

— В конце концов слова прогорят, и останется жар, — сказал Вежда и подбросил в очаг поленьев.

— …Исстари это искусство начиналось с умения ездить на лошади и стрельбы из лука, но постепенно его основой стал рукопашный бой. Сейчас его называют у-йи, что значит «боевое искусство». Когда-нибудь его станут именовать сначала у-шу, а потом и кунг-фу. Но не это главное. Китайское боевое искусство включает в себя не только кулачный бой, но и владение оружием. Ты прошел первую ступень ученичества, теперь настала пора подыскать для тебя подходящий меч, а также научиться владеть луком и еще много чем.

— Зачем подыскивать меч? Он уже есть — меч викинга, Сневара!

— Этот меч не для тебя. Его ковали для человека, почти вдвое уступающему тебе в ширине плеч. Несколько лет назад это еще было не так. Но ты здорово изменился за это время — успел побывать и калекой, и встать на ноги, и окрепнуть так, что теперь и те лен ка-двухлетку, за рога взявши, пожалуй, сможешь повалить.

— Так сходим в село, попросим нашего кузнеца Борыню — он и выкует!

Вежда покачал головой:

— Ваш Борыня горазд плуги тачать да коней подковывать, но как оружейных дел мастер он не годится.

— Что же делать? Я в округе еще только в соседней деревне кузнеца знаю. Да и как знаю — слыхал только…

— И тот не годится, — снова покачал головой Вежда.

— Да откуда ты знаешь? — удивился Илья. — Ты ведь нездешний!

— Знаю, — невозмутимо качнул своей белой бородой Вежда. — В Муром идти надо.

— Не близко!.. — присвистнул Илья и тут же спохватился. — Ой, дрова-дрова… Не прогневить бы домового… — И тут же махнул рукой: — Ба! Я и забыл, что его у нас нету…

— Не близко, да делать нечего — придется идти до Мурома. Вот навестим твоих родителей, поможем им на земле, да и в путь.

— Ох и соскучился я по ним, Вежда! Спаси боги! — обрадованно сказал Илья, но Вежда сейчас же передразнил его:

— «Спасибо»! Ишь возомнил награду. Ты идешь свой долг им отдавать, малую его толику — в хозяйстве помочь. Или забыл, что они тебя долго не увидят, — не ты ли собрался в княжескую дружину?

Илья сконфуженно опустил голову. Вежда легонько щёлкнул его по лбу:

— Эх ты! Вот одна из священных могил человечества: «Я это заслужил». Сказавший это однажды, повторит снова и снова. Пока не зароет себя окончательно.

2

Как просохла земля, Вежда сказал Илье:

— Завтра собираемся и идем в село.

Поутру поблагодарили лесного хозяина, подойдя к первому замеченному дуплу, да и пошли, намереваясь поспеть в село до свету.

Добрались засветло, и Илья сразу отправился к отцу — Чебот с одним из своих работников корчевал пни на недавно вырубленной под пахоту заимке.

— Батя! — крикнул Илья, увидев отца.

— Илюшка! — обрадовался Чебот, бросая прилаживать постромки от упряжи коня к очередному пню. — Ишь вымахал-то! Весь в деда Путяту!

Он прижал к груди сына, потом отстранился и с удовольствием оглядел опередившего его на целую голову Илью:

— И впрямь богатырь. Что ж ты не навещал-то нас?

— Да не до того было, батя. Я там как белка скакал — то одно, то другое. Никак не могли мы начатое бросить.

— А Вежда-то время находил, — покачал головой Чебот.

— Как находил? — удивился Илья.

— Да так, — удивился и Чебот тоже. — Пользовал тут болезных-то.

— Да когда?! Он со мной безвылазно там сидел! Чего ты говоришь-то?

— Что знаю, то и говорю, — досадливо пожал плечами Чебот. — Вон Береста подтвердит.

— Верно. Недавно совсем бабу Акулину от какого-то лиха спас, — подал голос от коня здоровяк Береста, уже третье лето работавший у Чеботов, а сам Чебот добавил:

— Он когда с тобой-то уходил, сказывал нам: занедужит кто или еще какая напасть, вы, мол, повяжите тесьму в своей кумирне на какого хошь идола. Я, говорит, и приду к вам.

— Ну?.. Дальше-то!.. — вытаращив глаза, сказал Илья.