Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Грейнджер чувствовала, как начинала закипать.

— Крам, который был скучным для тебя. Рон… тут я вообще молчу. Просто не ставь в этот ряд Теодора, — она поднялась с места и повернулась к ней лицом. — Для тебя больше подходит…

«Кто?» — хотелось даже выкрикнуть.

— Кто-то такой же сложный, как ты.

Пенси выстрелила прямо в цель. Прямо туда, откуда Малфой лишал её вдохов от каждого своего взгляда. Там, где на предплечье — сказанные им слова…

— Ты мне нравишься, Грейнджер, — она обернулась, заметив, что в зал зашёл Гарри, — и я просто с тобой честна.

Мыльный пузырь лопнул. И прежде, чем слизеринка зашагала к Поттеру, Гермиона наконец решилась спросить.

— Ты не знаешь, где Малфой? — зубы прикусили кончик языка. На нём ещё ощущался вкус его имени.

— Он ответил мне, что улаживает дела с аукционом, а что? — она нахмурилась, ожидая ответа.

— Просто он не отвечает мне, — получилось как-то тихо.

— А с чего он должен тебе отвечать? Вы общаетесь?

Действительно…

Грейнджер быстро-быстро замотала головой, развернувшись к столу, открыла книгу и начала читать. Оборвала разговор, чтобы просто не продолжать. Ведь у неё самой не было ответов. Значит, Малфой отвечал на письма, вот только не ей. И в груди от этого понимания вдруг сильно сжалось. Сдавило и заболело.

Это сложно…

Драко не появился и на следующий день.

Гермиона, сидя в визжащей хижине и оглядываясь по сторонам, не понимала, зачем ходила сюда каждый день. Зачем делала всё, чтобы здесь ему было комфортно. Оказывается, ей стоило попытаться использовать восстанавливающую магию. Теперь, вместо щепок и кусков ткани, на полу был ковёр, на нём покоился длинный потёртый диван. А на верхнем этаже — покосившаяся кровать.

Она принесла сюда лекарства на все случаи. Варила их сама, как дополнительное задание у Слизнорта. Что-то оставалось и после войны. Бадьян, на случай, если Драко вновь вспорет себе кожу ногтями. Или прикусит её губу…

Она взвыла.

От отчаяния.

От скотского желания его увидеть. Просто узнать, что у него всё хорошо, и это так больно для неё. Грейнджер была по уши влюблена, и всё это обострялось меткой на её предплечье, которая заставляла тянуться к нему.

Гермиона зло засмеялась про себя. Думала — когда им удастся избавиться от обета, у Драко появится ответная метка. Наверняка что-то вроде:

«Где тебя носило».

«Какого чёрта ты так долго».

«Я тут с ума схожу».

…

«Я скучаю… вернись…»

«Драко, вернись…»

Гермиона чувствовала кровь во рту. Она прикусила губу и даже не поняла этого. Она смотрела на то, как в раскрытой книге женского романа, на развороте, написала все эти слова пером. Не смогла произнести вслух, но так легко оставила на бумаге.

Это чертовски сложно!

Господи…

Возвращаться в школу, ощущая в голове назойливые мысли, и все они — плохие. Может, он встретил Мортиферу? Может, он что-то сделал ей? А может, он исполнил обет?

И это ударило её под дых. С оттягом, задевая острые края позвонков и ломая их на маленькие кусочки, от чего у Грейнджер опустились плечи. И она давилась выдохом, остановившись прямо на лестнице, которая продолжала движение от этажа к этажу.

Наверное, это правильно?

Это лучше, чем умереть?

Она убеждала себя, накидывая новые и новые оправдания. Себе ли, ему ли?

И застонала от досады. Застонала от того, что впервые так остро желала кого-то. Желала рядом с собой. И жалела, что ему просто не позволено. Пусть это простая игра, но она указывала на счастье. Стопроцентное счастье с тем, кто сказал те самые слова.

Она ревновала к этому смертельному непреложному обету. И ревность эта только жирела, плывя по венам, заводила. Шипела сквозь нагретую кожу — обжечься можно. Это впервые.

Как же, блять, сложно!

Руки дрожали, когда она смахнула первую слезу. Все пальцы в ранах от её ногтей и зубов. Она ужасно нервничала, постоянно срываясь. И в первую очередь — на себе.

— Мисс Грейнджер? — Ангра стоял на ступеньке, когда лестница остановилась прямо перед ним, открывая ему эту картину.

Она в шаге от истерики.

В шаге от слёз, которые вот-вот польются.

Она шагнула ему навстречу, чувствуя, как мужчина хмурился, когда положил ладонь на её плечо и повёл куда-то вперёд. Ей всё равно. Она устала.

Гермиона села в то самое до ужаса мягкое кресло. Оно обнимало её, словно успокаивая. В руке — чашка ароматного горячего шоколада. Когда он успел?

Первый глоток показался слишком сладким. Она чувствовала, как дрожь в теле прекращалась. Были ли там какие-то добавки — она не знала, да и было всё равно. Ангра стоял у окна и курил сигарету не имеющую вкуса. И сердце вновь сжалось от нехватки вишневого никотина. Как же сложно…

— Мне было десять, когда меня похитили, — первые слова он сделал на выдохе, выпуская дым. — Мой отец был знаменитым колдомедиком в Италии. Разрабатывал в то время эликсир от чёрного сглаза. Газеты пестрели заголовками. Много лет назад волшебников часто проклинали чёрным сглазом, и это стало незаконно. Все хотели получить эликсир на такой случай. Но тем, кому это было невыгодно, посчитали лучшим решением похитить его ребенка и шантажировать этим.