Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

— Ему хуже всех нас взятых… — продолжала Паркинсон, аккуратно положив руку на его ладонь. — Я понятия не имею, что пережил Драко, что делал с ним отец и что делал Волан… что делал с ним этот урод! Но он вернулся другим. Со мной и с Блейзом он ведёт себя так же, как и всегда, но я чувствую, вижу, что что-то не так. Я ненавижу себя за то, что сейчас тебе скажу, но ты просто обязана услышать!

Паркинсон поднялась с места и встала рядом с Гермионой.

— Гойл видел, что делал с ним лорд. Сколько Круцио Драко пережил за один вечер только потому, что недостаточно хорошо что-то там выполнял. Грег, видимо, почувствовал свою скорую смерть и развязал язык, когда нас заперли в подвале, — она наклонилась к её уху и прошептала: — Гойл сказал, что ему хватило раза увидеть, что делал Волан-де-Морт с Драко, чтобы потом ещё неделю блевать от отвращения! Вот что ты должна знать, когда в следующий раз будешь орать на него, Грейнджер!

***

Отвратительный горький запах жёлтого варева в котле щекотал нос. Все в кабинете заткнули ноздри салфетками. Слизнорт задал сварить зелье короткой потери памяти. Грейнджер уже пожалела, что не встала рядом с Гарри и Невиллом у окна. Парни почти высовывались наружу, чтобы отдышаться, а ей приходилось стоять с Полумной в самом начале кабинета.

— Держи, — Лавгуд протянула ей круглую баночку, больше похожую на бальзам для губ. — Помажь под носом. Так легче.

Гермиона даже не стала уточнять что это, и ногтем загребла восковую субстанцию, щедро размазав её под крыльями носа.

Запах мяты, до слёз из глаз едкий, ударил в ноздри. Уж лучше так, чем эта тухлая горькая вонь зелья.

— Профессор Слизнорт! — Невилл вытянул руку, и старик улыбчиво разрешил ему задать вопрос. — А зачем нужно это зелье, если можно воспользоваться заклинанием Обливиейт?

— Чем же ты слушал, Нувелл?

— Невилл, сэр, — поправил его Долгопупс и сразу же смутился.

— Заклинание Обливиейт очень тяжело сказывается на памяти, его нельзя применять к человеку дважды. Если в первый раз можно попробовать вернуть воспоминания, то во втором случае это будет сделать невозможно!

Гермиона старалась не слушать. Она знала эти основы и не хотела вновь вспоминать о том, что сделала с родителями. От них до сих пор не было вестей.

Полумна смотрела на неё исподлобья. Грейнджер узнала этот взгляд, сожаление буквально читалась в глазах. Ей хотелось отвернуться, но не хотелось быть грубой с подругой. Гермиона делала вид, что мешала в котле уже готовое зелье. Чёрт бы побрал это задание, лишь бы побыстрее закончить.

Жарко. Чертовски жарко.

Она стащила с себя кофту — опять в меловой пыли на локтях. Отряхнув шерстяную ткань, Гермиона поморщилась; жёсткие ворсинки прошлись по ранкам на пальцах. Услышав, как возле задних парт профессор отчитывал Симуса и Дина, она повернулась, чтобы понять, что они натворили. И именно в этот момент её взгляд уловил белую макушку на другом конце кабинета.

Он смотрел.

Смотрел так, что в венах закипала кровь.

Это какое-то проклятье.

Капкан на лодыжке сильнее прокусил кожу, до кости. До самых внутренностей. Гермиона опять в ловушке. В этом жжёном свинце. Хотелось выругаться, но в голове всплыли слова Пенси, и Грейнджер прикусила язык.

Она была однажды в мэноре. И эти воспоминания были одними из самых ужасных в её жизни. Гермиона помнила в мельчайших подробностях узор паркета на полу в южной части дома. Помнила протухшее дыхание Лестрейндж. Помнила, что эта ненормальная вырезала согласные на её руке с особым усердием. Это был один день в проклятом месте, а Малфой жил там всю жизнь.

Он был среди убийц и психопатов. Он видел всё. Он слышал всё. Он чувствовал всё.

Редкий человек сохранил бы рассудок в этом богом забытом месте. И Малфой, казалось, был одним из них. Храбрился… Гермионе жаль его, даже больше себя. Он остался один. Всегда в тени. Всегда где-то сзади, за спинами, за взглядами, которые его не достанут.

Ей определённо жаль…

***

Пальцы Гарри, прикрывавшие её глаза, немного дрожали, но она лишь смеялась, вытянув обе руки вперёд. Он вёл её сам, обещая, что ей понравится. Гермиона услышала, как в метре от неё открылась дверь, и они вошли внутрь.

— Готова? — шепнул Гарри.

И она кивнула.

Он резко убрал руки, и Гермиону ослепили разноцветные вспышки из множества палочек.

— С днём рождения! — хором, почти синхронно, раздалось со всех сторон.

Грейнджер сделала вид, что сильно удивлена. Забавные. Она уже три дня назад заподозрила неладное. Все друзья эти дни шептались в её присутствии, и как только она к ним подходила, они неумело меняли тему. Она ожидала сюрприза, но не такого, чёрт возьми.

Здесь все. Не только Гриффиндор, но и остальные факультеты, включая Слизерин. Выручай-комната превратилась в одну большую гостиную в пастельных тонах и с множеством мягких пуфов, кушеток, диванов и стульев. Играла магловская музыка, в руках у присутствующих были кубки, а на лицах — улыбки.

Её тут же окружили, наперебой поздравляя, так, что Гермиона не успевала благодарить. Щёки болели от судороги. Гарри, приобняв, повёл её от одной группы ребят к другой.

«Счастья, здоровья, любви».