Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

— Теперь ты на неё больше не посмотришь, — нагнулся Драко к мужчине, хватая его за плечо, стискивая пальцы на мантии, будто это не плечо, а горло той, ради которой он это сделал. Малфой отшвырнул его, и тот повалился на пол. Он развернулся и зашагал через толпу, расталкивая недоумевающих пожирателей. Он остановился прямо напротив Мортиферы. — Довольна?

— Драко…

— Ты довольна? — закричал он, срывая глотку.

— Драко, чёрт тебя дери! — Блейз острой пощёчиной вырвал его из сна. — Салазар! Ты меня напугал! Ты кричал, будто в бреду!

Малфой с сильной одышкой приподнялся на локтях, оглядывая их с Блейзом спальню. За окном ещё темно, ветер разбивался о стекло и выл, будто от боли.

В горле ещё чувствовались осколки хрипа, остатки ужаса воспоминаний. Драко уронил голову на подушку, игнорируя недовольный трёп друга, который уже успел улечься обратно к себе в постель. Только вот у самого Малфоя больше нет желания спать. Нет желания вновь погружаться в ночные кошмары и переживать это вновь.

«Сука! Сука! Сука!»

Это преследовало его. Наступало на пятки даже после смерти Волан-де-Морта и окончания войны. Ничего не кончено. По крайней мере, для него.

Ёбаный непреложный обет не позволял Малфою даже покончить с собой. Тёмный Лорд, шипяще, как змея, сразу обозначил, что Драко не сможет ничего с собой сделать. Так же, как будущие супруги не смогут навредить друг другу до и после свадьбы. Волан-де-Морт будто чувствовал между ними напряжение. Больной ублюдок…

Единственное, что ему доступно, это ждать срока, после которого он умрёт от неисполнения непреложного обета. Только вот когда этот срок наступит? Ведь точной даты никто не обозначал. Свадьбу планировали после окончания войны, после того, как Тёмный Лорд станет правителем волшебной Великобритании.

Но он мёртв. Война окончена. А нить обета до сих пор на Драко. И она стягивала руку каждый грёбанный день ещё сильнее, посылая по телу невообразимую боль — как напоминание, что уговор нужно исполнить.

Мортифера чувствовала то же самое, и всеми способами пыталась ему об этом напомнить. Записки стали приходить чаще.

Где она сейчас?

Кого пытает?

Он не видел её с мая. Она не участвовала в битве. Люциус как-то говорил, что Волан-де-Морт очень дорожил ею, что она нужна ему для чего-то особого… Для других заданий.

Да и толку от неё в битве за Хогвартс было бы мало. Её магия, к сожалению или к счастью, была очень слабой. Смертельное заклятье она могла наслать только с очень близкого расстояния, находясь почти в паре шагов от жертвы, и оно не всегда срабатывало. Круциатус тоже был слабым и выходил не каждый раз, за что она часто получала наглядный пример от Беллатрисы, которая безуспешно пыталась научить её. Испытания ядами для невербальной и беспалочковой магии она тоже не прошла. Всё было без толку. Дефектная Мортифера…

Но Волан-де-Морт будто не замечал этой «погрешности» в собственной дочери. Драко ломал голову, как и почему Тёмный Лорд терпел это. Было глупо полагать, что это от большой любви к собственному дитя, потому что он не скупился на наказания — заточения и пытки за её бесчисленные убийства пожирателей ради развлечения.

Она была безумна.

Безумней Беллатрисы и ещё более жестокой, чем Волан-де-Морт.

Мортифера была предвестницей смерти. Её имя говорило само за себя.

Смертельная, фатальная, летальная…

Ей доставляло удовольствие мучить, пытать и убивать. Она любила делать это холодным оружием, по-магловски.

Драко помнил, что в те минуты, когда Мортифера надевала на себя маску обычной девушки (это всегда звучало смешно), то рассказывала ему о своём детстве. Говорила о путешествиях в компании женщины, которая называла себя знакомой её отца. Рассказывала, что именно она научила тогда ещё маленькую девочку держать рукоять ножа — крепко.

«Палочка может сломаться, а вот сталь — никогда», — говорила она ему.

И он помнил, как блестели её глаза, с каким восторгом она рассказывала, как могла легко отделяться кожа от мышц и сухожилий, если выбрать правильный наклон ножа.

В горле стало кисло. Драко сдержал рвотный позыв, пытаясь подумать о чём-то другом…

Но, блядскийбоже, как же плохо выходило…

Он посмотрел на прикроватную тумбу и щёлкнул двумя пальцами, чтобы сжечь то, что там лежало. Чёрный конверт с печатью Азкабана моментально вспыхнул. Скорее всего, его принес Блейз, забирая почту из совятни. Он не винил за это друга. Он не виноват в том, что Малфой сам не рассказывал о Люциусе никому из друзей. И они, будто чувствуя это, не лезли в душу с расспросами.

Драко желал отцу смерти. Самой мучительной и долгой.

Он ненавидел его.

Чёрт возьми, как же сильно ненавидел.

Глаза увлажнились, когда в сознании всплыл крик Нарциссы. Он помнил, как шёл между отцом и матерью по мосту, и когда все трое увидели, как зелёный луч летел прямо на них, Люциус спрятался за спину сына, а Нарцисса загородила летевшую смерть собой.

Да… Драко желал отцу самой отвратительной смерти.

***

— Ну, ты идёшь? — Пенси нетерпеливо ударила каблуком туфли по полу гостиной Слизерина.