Два лета

Я шлепаю вниз по лестнице, все еще в нерешительности, остаться или пойти. У входной двери замечаю на стене крючок. Там теперь висит только один ключ. Догадываюсь, что это запасной и я могу, воспользовавшись им, запереть за собой дверь, когда уйду. Если уйду. Я решаю, что если ключ не подойдет, то это знак. Знак, что моя миссия безрассудна и мне следует тихо сидеть дома. Если же подойдет, тогда вперед, в Caf'e des Roses.

К сожалению, ключ легко поворачивается в замке. Я делаю глубокий вдох, расправляю плечи и выхожу в теплый вечер. На улице ветрено, и пока я иду мимо выкрашенных в пастельные тона домов на Рю-дю-Пэн, сарафан Руби колышется, касаясь моих коленок. Постепенно начинает темнеть. В воздухе все еще пахнет хлебом, но сейчас добавился еще и сладкий цветочный аромат; возможно, это жасмин. Я почему-то уверена, что, завернув за угол, попаду на бульвар Дю-Томп, прямо к фонтану с купидонами, где я сегодня видела целующихся мальчика с девочкой. Я довольно хорошо ориентируюсь в пространстве – это неожиданно, если учесть, что обычно я нерешительная и потерянная. «Этот талант ты унаследовала от отца», – неохотно сказала бы мама, и это, должно быть, правда, потому что сама мама может заблудиться даже в собственном доме.

А вот и бульвар Дю-Томп. Тихая брусчатая улица, которую я видела из окна такси, превратилась в бурлящее, сверкающее пространство, полное людей. Все общаются, целуют друг друга в щеку, курят и прогуливаются, заходят в ярко освещенные магазины и рестораны и выходят оттуда. Потрясенная, я останавливаюсь у фонтана с купидонами, почувствовав брызги на лице, а потом заставляю себя идти вперед.

В нескольких шагах от фонтана крошечный магазин с красной вывеской в форме ромба и надписью TABAC[26]. Похоже, здесь продаются газеты, сигареты, конфеты и лотерейные билеты. Рядом элегантный бутик с открытыми настежь дверями, оттуда доносится французский хип-хоп. На углу мужчина в фартуке и с тележкой жарит свежие блинчики, к нему очередь.

Больше всего здесь кафе. Все они уличные, и все похожи друг на друга – с круглыми столиками, белыми скатертями и плетеными стульями, в них полно посетителей, все не спеша едят и пьют. Я читаю названия на разноцветных навесах, мимо которых прохожу: Caf'e C'ezanne, Caf'e des Jumelles, Caf'e de la Lavande…[27] Меня обуревают предвкушение и ужас, может, и нет такого кафе…

Caf'e des Roses. Вот это название, написано на красно-белом полосатом навесе рукописным шрифтом. Я резко торможу, почти натыкаясь на семейство, идущее впереди меня. Надо взять себя в руки: поправляю сарафан, сумку на плече. А мой взгляд в это время скользит по людям за столиками. Девочки заигрывают с мальчиками, у них картошка фри в бумажных коробочках. Женщины в шелковых шарфах сидят напротив мужчин с косматыми бородами, мужчины читают газеты, наверное, купили в магазине TABAC. Официанты в белых рубашках и черных галстуках разносят по столам винные бокалы и бутылки с «Перье». Я застываю при виде группы холеных хихикающих девочек… но Элоиз среди них не видно. Кажется, ее вообще здесь нет.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на фонтан в форме дельфина – он через дорогу. Мне бы ужасно радоваться, что не застала Элоиз и ее друзей. В то же время я еще не готова возвращаться в папин дом. То ли это из-за наэлектризованного воздуха, то ли из-за цвета предзакатного неба – розового с золотистыми всполохами. Я лезу в сумку и достаю камеру.

– Bonsoir! – раздается мужской голос у меня за спиной. Рука касается моего плеча, сердце подпрыгивает у меня в груди. – Pourquoi tu es ici si tard?[28]

Я оборачиваюсь. За тысячную долю секунды я успеваю понять, что передо мной парень примерно моих лет или чуть старше, очень симпатичный, с темно-синими глазами, смуглой кожей, взъерошенными черными волосами и острыми скулами. А также осознать, что моя камера, драгоценный Nikon DSLR, выпала у меня из рук.

Парень стремительно протягивает руку и ловит ее на лету.

Я в замешательстве смотрю на него широко раскрытыми глазами.

– Э-э-э, спасибо, merci. – Мне наконец удается открыть рот. Щеки горят. На самом деле я хочу спросить: «Кто ты такой и почему заговорил со мной?», но не знаю, как это по-французски.

– Excusez moi[29]. – У парня такое же изумленное лицо, как и у меня. – Извини, что напугал тебя. – Он говорит по-английски с очаровательным акцентом. – Принял тебя за другую.

– Ну, я не другая, – коротко смеюсь я. Закрой рот, Саммер. Прекрати сейчас же. Ветер задувает волосы мне на глаза. По совершенно непонятным причинам я продолжаю говорить. – Я… это я. Просто… Саммер. Меня так зовут.

Почему я вдруг позволяю себе разговаривать с мальчиками?

– Привет, просто Саммер, – передразнивает он, на лице расплывается заинтересованная улыбка. – Меня зовут Жак Кассель. Вот, держи, – добавляет он, протягивая мне камеру.