Два лика января

— Вы могли сообщить о нем любому полицейскому. Почему вы не сделали этого? — спросил печатавший на машинке.

— Очевидно… все тот же страх. Я боялся, что Чемберлен мог заявить полицейскому обо мне. Я хотел… того, что сделал сейчас: сообщить все полиции и…

Жандарм, который привел его, рассмеялся.

— И поэтому вы так старательно разыгрывали из себя итальянца?

— Просто я испугался. — Райдел чувствовал себя неловко. — Но теперь-то я все рассказал.

— Еще вопрос, — сказал печатавший. — Я специально оставил место. Где вы останавливались в Афинах? Вы сразу же достали фальшивый паспорт? Кажется, вы пробыли в Афинах три или четыре дня?

— Приехал в среду утром и вылетел в пятницу девятнадцатого, — ответил Райдел. — Я останавливался у знакомого. Его имя назвать не могу. Думаю, это будет непорядочно с моей стороны. — И посмотрел полицейскому прямо в глаза.

Тот пожал плечами и, переглянувшись с жандармом, улыбнулся.

— Я невиновен, — продолжал Райдел, — и, полагаю, имел право остановиться у своего знакомого, который не сомневался в моей невиновности. Мне бы не хотелось впутывать его. — И добавил примирительно: — Постарайтесь меня понять.

— Мы позже еще вернемся к этому, — сказал печатавший и снова нацелил пальцы на клавиши машинки. — А теперь расскажите, где вы видели мсье Чемберлена?

— На Елисейских Полях, возле площади Согласия. Я попытался узнать его новое имя и в какой гостинице он остановился, но он отказался сообщить. Затем я пригрозил Чемберлену — в пику ему, — что если он не заплатит мне десять тысяч, я отправлюсь в полицию, расскажу обо всем и сообщу о том, что виделся с ним в Париже. Он пообещал дать мне деньги, и мы условились встретиться сегодня вечером в девять часов. Думаю, Чемберлен придет.

— Где вы должны встретиться?

— На «Ле-Оль». В цветочном ряду.

— Уф! — покачал головой жандарм. — Людное местечко. Вы уверены, что он придет? — спросил он с надеждой и сложил руки на груди.

— Да.

Райдел улыбнулся, думая о том, что Честер наверняка сдержит обещание. Пришло время кончать игру, и без участия полиции уже не обойтись. Ну что ж, он готов разделить с Честером часть вины за то, что помогал ему прятать тело греческого агента. Это была ошибка, а за ошибки полагается расплачиваться. Но даже наказание стоит того, чтобы увидеть фиаско Честера.

Печатавший полицейский остановился.

— Кому вы звонили из бара? — спросил жандарм.

— Никому, — ответил Райдел равнодушно. — Я притворялся, будто звоню, рассчитывая, что вы устанете ждать и уйдете.

Жандарм снисходительно усмехнулся, как бы давая понять, что только глупцу могло прийти в голову, будто от него можно легко отделаться.

— Dites donc![32] — Он наклонился вперед, тыча в Райдела пальцем. — В воскресенье вы ужинали с молодой женщиной по имени Ивонна… Ивонна…

Второй полицейский заглянул в бумаги на своем столе.

— Деласье.

— Да, — кивнул Райдел.

— Вчера она позвонила в полицию насчет вас, — сказал жандарм. — После того, как увидела в газете вашу фотографию. Она сказала, что у вас много денег.

— Не так уж много. Боюсь, что я преувеличил.

Деньги по-прежнему лежали в левом кармане его брюк. Полицейские лишь слегка ощупали одежду Райдела в поисках оружия и изучили ярлыки. В карманы не заглядывали. В одном лежал смятый носовой платок, в другом — тринадцать тысяч долларов.

Второй полицейский теперь разговаривал по телефону. Докладывал, судя по всему, в Главное полицейское управление о том, что задержан Райдел Кинер.

— Закажите разговор с афинской полицией и, пожалуйста, не занимайте линию… Благодарю.

Глава 19

Без четверти девять Райдел в сопровождении двоих полицейских, один из которых был жандарм, задержавший ею, прибыл на «Ле-Оль». Его привезли на черном «ситроене». Райдел нервничал и вместе с тем чувствовал себя разбитым. После езды на машине его клонило в сон. Райдел не сообщил полиции о том, что Честер сбрил бороду и усы. На вопрос, есть ли у Чемберлена борода и усы, машинально ответил: «Да». Тут же хотел поправить себя, но промолчал. Возможно, Райдела остановило опасение, что, путаясь в показаниях, он насторожит полицейских, они усомнятся в правдивости его рассказа о том, что он видел Честера в Париже. Но скорее всего, причина была в другом. Райделу казалось нечестным не оставить Честеру ни малейшего шанса. Так или иначе, но он не стал поправлять себя и, более того, постарался убедить полицейских, что Чемберлен сумеет распознать их даже в штатском, и поэтому им лучше держаться на некотором расстоянии от Райдела, пока они окончательно не убедятся, что опознали Чемберлена. «Где же он научился распознавать переодетых полицейских?» — спросили Райдела. Он ответил, что не знает, но что это так. В конце концов, рассудил Райдел, полицейские будут главным образом следить за ним и, естественно, обращать внимание на каждого, с кем он заговорит и от кого может получить конверт, газету или что-нибудь еще, в чем могут находиться десять тысяч долларов. Поэтому будут у Честера борода и усы или нет — особого значения не имело.