Два лика времени

Не слишком приятно началась наша прогулка. Мы с Марной успели приготовить шашлык и искупаться в озере. Потом отправились гулять и нарвались на "разбойников". Грязный и гадкий осадок поднялся со дна души этих людей. Много ли для этого потребовалось? Всего лишь облачиться в старинную разбойничью одежду. Это уродливое явление тысячу лет, как исчезло из моего мира. А здесь я столкнулся с отголоском, тенью не столь давней истории. На обратном пути Марна сказала: - Зря ты им открылся, представился шаманом и назвал свое имя, Петер. Теперь журналисты раструбят о встрече на весь Гарц.

Я мысленно выругался. Мальчишка, захотелось повыпендриваться! Но, как говорится, сделанного не воротишь.

Работа моя на площади успешно продолжалась. Маркуц как-то назвал меня самым талантливым художником Гарца. Я попросил его не говорить глупости и подарил маленькую фанерку, где изобразил соседа во время рабочего процесса. Маркуц был счастлив, заявив, что некоторые мои картины уже сейчас оцениваются, как минимум, в тысячу банов.

В один из дней на площадь Художников явился расфуфыренный молодой человек. Прибыл он в шикарном автомобиле, столь же роскошном, как у танны Алины. Парень заказал Маркуцу собственную статуэтку, после чего подошел ко мне.

- Ты должен написать мой портрет, - заявил он. - И быстро, я не собираюсь ждать до вечера!

- Разве я вам что-то должен? - удивленно спросил я и добавил: - Быстро только карны родятся.

Собеседник, похожий на надутого индюка, выпятил нижнюю губу и задрал нос.

- Ты не художник, а деревенщина, - презрительно сказал он. Парень явно потел в своих шикарных одеждах, предназначенных чтобы пустить пыль в глаза. Белый тулуп, напоминающий шубу, широкая шляпа с цветными перьями. Толстые шерстяные штаны и кожаные сапоги дополняли наряд. Молодой человек извлек из кармана белый платок с вышитым серебристым вензелем и промокнул вспотевший лоб. При этом у него выпала сложенная пополам бумага. Я готов был поклясться, бумагу эту он специально выронил, чтобы показать всем, каждому встречному-поперечному. Молодой аристократ поднял ее и развернул.

- Завтра вечером в доме у высокой танны Алины состоится бал-маскарад, - с гордостью сообщил он. - И я, тан Мадр, племянник уважаемого члена Совета, в числе приглашенных. Там будет весь цвет столицы, говорят, бал удостоит своим присутствием даже сам высокий тан Ош.

На ловца и зверь бежит! Я до сих пор понятия не имел, где мне этого долгожителя, неуловимого, загадочного ученого найти. Он не появлялся ни среди чиновников, ни среди аристократов.

Я взглянул на бумагу. Билет был на две персоны. Надо сказать, довольно простенько оформленный. Я "срисовал" документ и уложил в память.

- Высокому тану нужен портрет в полный рост? - поинтересовался я. Если так, придется ехать к нему. На площади такими большими полотнами я не занимался.

- Нет, нет, - сказал он, - только голова, без шляпы.

Да уж, напиши я его с головным убором, основное место на портрете заняла бы именно шляпа, голова оказалась бы незначительным придатком. Билет на бал благополучно вернулся в карман владельца, я приступил к работе. Шляпу клиент, время, от времени обмахиваясь, снимал и держал в руках. Под ней обнаружился короткий светлый ежик волос. Пареньку было, на мой взгляд, не больше восемнадцати, но гонора на все сто! Интересно, его чему-нибудь учили, кроме основ высокого этикета, как держать в руках вилку, ложку, и как промокать губы салфеткой? Я заканчивал портрет, постаравшись подчеркнуть спесь и высокомерие, когда он вдруг сказал: - На балу я попрошу прекрасную танну Алину стать моей женой.

Я чуть не испортил уже готовый портрет, мазнув его голубой краской. Парень попросил фон сделать небесно-голубым.

"Вряд ли тебе светит такая партия, дружок, - подумал я. - При всей своей стервозности и испорченности не последняя же она дура!". Впрочем, я мог ошибиться, плохо знакомый с нравами и порядками, царящими среди высшей элиты. Муж дурак, при умной стерве жене, вполне удобный тандем. Для жены, конечно! Я вручил будущему жениху портрет, он расплатился, оценив мою работу в пятьдесят банов, и укатил на своей шикарной тачке.

- До чего противный глупый карш, - пробормотал Маркуц, который за деревянную статуэтку получил десять монет. Обозвать вслух высокого тана кабаном, или конкретнее, свиньей, было небезопасно. Услышь тот, мог бы заявить в полицию. Самое малое, Маркуцу пришлось бы заплатить приличный штраф и публично принести извинения. Или лишиться места на площади и вдобавок угодить в тюрьму. Меня сосед не опасался. Между собой мы с ним давно были предельно откровенны.

- Ничего ему не светит, или я не разбираюсь в женщинах, - заметил я.

- Как знать, этот тип из богатейшей семьи.

- Разве папаша Бор бедняк?

Маркуц расхохотался, держась за довольно объемный живот.

- Насмешил! Он таких, как этот тип, десяток купить может. Но в верхах редко женятся и выходят замуж по любви.