Два миллиона

…Сидит он в глубокой кручине на необитаемом острове. Вокруг, сколько видит глаз, – бушующее море. Островок маленький совсем – пара пальм, да холмик небольшой. А шторм все сильнее. Еще немного и накроет его волна и утащит в океан. Переживать уже Ваня стал за свою дальнейшую судьбу. А тут молния сверкнула, гром грянул и появился… черт!

– Давай, – говорит нечистый с легким южным акцентом, – назад возвращайся. Хватит тебе по землям заморским бегать. Пора в родной край возвращаться.

Говорит так чертяка, а сам норовит из кармана слесаря кошелек украсть. Изловчился Иван, да как хрястнет кулаком по наглой чертовской роже! Тот визжит, копытами от боли стучит.

– Ах, вот ты как, маслопуп несчастный?! Мы его в люди вывели, профессии обучили, а он нас по мордасам!

Приглянулся тут Иван, а черт-то оказывается на одно лицо с Магарычаном Аванесом Аркадьевичем. Понял черт, что опознали его, рожу хвостом закрывает, за пальму прячется, но свою линию гнет.

– Жаловаться едешь? А никто тебе и не поверит! Нету у тебя фактов! Тали потерял? Потерял! Значит, премии на законных основаниях лишили.

– Не терял я их! Украл кто-то! – кричит возмущенно во сне Иван.

– Это еще доказать надо.

– Так и доказывайте! Мне некогда: надо еще клапана притереть.

А шторм все сильнее и сильнее. Брызги летят, чайки кричат…

– А вот еще случай был…

Гайкин открыл глаза, свесил голову и с удивлением обнаружил, что обе нижние полки заняты разношерстными людьми, его попутчиками. На маленьком столике, покрытом серой скатертью, стояли две бутылки водки и три «полторашки» пива.

– Подожди, подожди, дай я расскажу!

– Забуду я!

– Ничего, вспомнишь потом. Так вот. В прошлом году было. Стоит дедок на остановке. Старый уже совсем. Лет под 80. Но стильный весь – шляпа фетровая, плащ черный, перчатки кожаные. Стоит, никого не трогает. Тут беспредельщики молодые подкатили к нему. Ну, типа, бандиты.

– Во-во! Разве, что «типа». На смену культурным ворам прошлого пришли тупые бандюки, – встрял Хохотов.

Ваня протер глаза и, уже полностью войдя в действительность, стал слушать.

– Вот я и говорю. Подошли и давай над дедом издеваться. Толкают его, смеются. Дедок молчит, в сторону отходит. А те не отстают. Зашкалило их от безнаказанности, взяли и вылили деду пиво на шляпу. Тот глазами сверкнул, шляпу в урну выкинул и из внутреннего кармана выхватывает «Вальтер»!

– «Вальтер»?!

– Вот именно, что «Вальтер». Наверное, у эсэсовца во время войны отобрал.

– Ну и что?

– Что, что. Три трупа, четвертый успел свалить. Деда не поймали – старая гвардия.

Народ, раздавленный неожиданной концовкой, молчал.

– А что? И правильно! Он ведь их первым не трогал! – вдруг крикнул седой мужчина с усталым лицом труженика.

– Так что же теперь всех поубивать? – возмутился студент-медик.

– А у меня тали украли, – спускаясь вниз, горестно сказал Гайкин.

– Отставить тали, – скомандовал рыжий полковник, – попрошу дальше, товарищи.

Мужчина с яйцевидной головой, сидевший рядом со столиком, налил себе водки, шумно выпил, закусил печеньем и, решившись, сказал:

– Ладно, расскажу. С братом моим было. Пылесос у него поломался. Чинил, чинил его, все без толку. Делать нечего, купил новый. А старый возле мусорки поставил – может кому на запчасти сгодится. Два дня аппарат простоял, никто не берет. Ну, брат видит такое дело, думает, отвезу его в гараж, авось и самому понадобится. Положил на заднее сидение в машину, а сам домой поднялся – закатки забрать, чтобы тоже, значит, в гараж отвезти. Спустился во двор и видит: стекло в машине разбито, пылесос сперли.

Пассажиры дружно засмеялись.

Ваня тактично растолкал народ и, слегка покачиваясь на затекших ногах, проследовал в туалет. Внутри санузла пахло так, как и должно пахнуть. На стене за унитазом висела потускневшая табличка – «Все, что вы опускаете в унитаз, должно быть перед этим съедено».

Пристроившись на облучке, Гайкин горестно задумался. Мысли его были вовсе не о том, что он опускает в унитаз, а о недоброй своей участи. О несправедливости, которая заставила его сорваться с места и ехать Бог весть куда.

«Эхе-хей! Куда я еду? В Москву. А что Москва?… Поможет, что ли? Не подойдешь же к первому встречному и не скажешь: «Я по поводу такелажного инструмента». Засмеют, наверное? А может, и нет. Народ там серьезный, сам по телевизору видел. С портфелями все, по большей части. Только вот надо как-то обращаться с ними научиться. А то загну трехэтажным, конфуз выйдет». Рассуждая так, Иван кинул рассеянный взгляд на коробочку для туалетной бумаги. Там вместо привычного рулона или, на худой конец, салфеток, лежала громоздкая книга с наполовину вырванными страницами. «Орфографический словарь» – прочитал Иван. «А возьму-ка я, да и выучу с пару десятков слов незнакомых, и буду их вместо матов употреблять. И срамоты не будет – вроде как и я умный, и знающий». Эта идея Ивану очень понравилась. Взяв словарь с собой, он покинул клозет и пошел на свое место.

Мужчины уже покончили с историями и завели новый разговор из серии «Кто откуда призывался».