Два мира - две идеологии

Вытеснение шарлатанов и клановых мафий

Реализация сталинской программы ускоренного развития промышленности и сельского хозяйства страны; поддержка правительством учёных-творцов; существенно понизили статус в науке как марксистских демагогов, так и шарлатанов, занятых ложными либо не имевшими выхода на практику проектами.

Сложнее обстояло дело с бездарностями из клановых мафий, глубоко укоренившихся за 1920-е ― начало 30-х гг. в советской науке, особенно в биологии и физике. Способности к мимикрии, имитация полезной работы, многочисленные покровители во властной верхушке позволяли им до поры до времени "удерживаться на плаву" и в изменившейся к середине 1930-х гг. социально-политической обстановке. Тем не менее, под давлением требований представления практически значимых результатов, их позиции тоже постепенно слабели.

Большое значение в поддержке учёных-творцов и вытеснению из науки шарлатанов и клановых мафий сыграл сложившийся к середине 1930-х гг. в стране под влиянием систематического прославления сталинской пропагандой героев труда моральный климат.

Характерным примером в этом отношении стали итоги дискуссий по вопросам биологии в 1930-40-х гг. между мичуринцами и вейсманистами. Их освещение в прессе позволило выявить мировоззренческие позиции и социально-политическую ориентацию каждой из сторон. Стало видно, что мичуринцы ― Лысенко и его коллеги ― стремятся к развитию науки и сельского хозяйства нашей страны, в то время для вейсманистов критерием истины являются интересы зарубежных коллег. В результате мичуринцы завоевали симпатии учёных-практиков, специалистов сельского хозяйства, новаторов науки и производства, патриотических кругов. Вейсманистов же поддержали относительно небольшие ― правда, весьма крикливые ― социальные группы: либерально-космополитическая интеллигенция и остатки скрытых троцкистов.

С усилением требований практической отдачи от научных работ сильно ослабла также значимость зарубежного клакерства, ранее использовавшегося представителями клановых мафий для повышения своего социального статуса. Авторитет учёного в глазах правительства и общественности стал гораздо меньше зависеть от приглашений его на международные конференции или размещения его портретов в иностранных журналах. Сходным образом снизился и вес диффамационных кампаний, организуемых представителями клановых группировок в СССР с использованием своих зарубежных контрагентов.

Так, попытки вейсманистов повлиять на общественное мнение и правительство путём публикации заказных статей в "Нью-Йорк таймс" и писем от "крупных западных учёных" с критикой мичуринцев лишь усилили поддержку Сталиным работ Лысенко и его коллег, направленных на развитие сельского хозяйства нашей страны.

Далее, к середине 1930-х гг., с повышением требований практической отдачи от научных разработок, фактически утратила свою эффективность марксистская демагогия, ранее регулярно использовавшаяся представителями мафиозных клик для идеологического терроризирования учёных. Хотя она продолжала сохраняться в научных дискуссиях, но играла роль, в основном, "шумового фона", уже не мешавшего сравнению реальной научной силы аргументов сторон. Тем более что к тому времени учёные уже научились отвечать верным марксистам-ленинцам на их собственном языке.

Наконец, значительную роль в снижении влияния клановых мафий в советской науке сыграло отстранение в 1930-х гг. от ведущих политических и научно-административных постов многих старых большевиков-представителей "ленинской гвардии".

Так, снятие в декабре 1930 г. с должности управляющего делами СНК Горбунова привело к прекращению финансирования "экспериментов" Иванова по скрещиванию людей с обезьянами. Увольнение с руководящих постов в Наркомздраве и Наркомземе ряда троцкистов уменьшило административный ресурс пользовавшихся их покровительством лжеучёных-евгеников и вейсманистов.

Потеря политического покровительства лишила укоренившихся в науке представителей клановых мафий административной, финансовой, информационной поддержки, а также сильно ослабила их возможности подавлять учёных с помощью политических доносов (прямых и косвенных) в парторганы и марксистской демагогии, которые теперь повисали в воздухе.

Репрессированная псевдонаука

В 1930-х гг. в советской биологии и медицине были закрыты наиболее вопиющие лженаучные проекты.

• Скрещивание людей с обезьянами. Планирование этих "смелых" экспериментов естественным образом прекратилось после ареста и ссылки в декабре 1930 г. их энтузиаста И. Иванова (1870-1932 гг.).