Два мира по цене одного

— Крис, ты просто хочешь его спихнуть в батарейки и забыть. Вернуться к своим девочкам в лагуну…

— Да, хочу. Я не вижу здесь ничего уникального.

— Я бы ещё поковырялся в его мозгах. На подключение мы всегда его успеем отправить, но это же необратимый процесс. Давай оставим.

— Тебе нечего делать?

— А тебе?

Пока сотрудники Агоры перебрасывались репликами, Игорь проверял, может ли он освободиться. Едва услышав про батарейки, он понял, что дела обстоят до крайности хреново. Судя по тому, что он читал об этой процедуре — лучше уж смерть.

Строго говоря, батарейки, как и Призраки, относились к категории кибер-фольклора. Никакой конкретики, но множество леденящих душу слухов. Высшая мера наказания третьей Параллели — подключение человека к машине. Аналог шахт Ствола, только навсегда и без возможности освободиться.

Что из этого было правдой, а что нет — боярин не знал. Но даже если под половиной слухов имелись основания, то выглядело это так. Человека убирали в специальную капсулу, из которой он уже не мог выйти. Стирали память, заливали набор знаний и умений, необходимый для управления техникой, и забывали. Получался такой одушевленный робот-уборщик или космический дрон, добывающий руду в поясе астероидов. Страшное в своей бессмысленности наказание — ведь люди, как понимал изгнанник, в принципе были не нужны для управления машинами. При возможностях-то ИскИнов! Но действенное — такой смерти врагу не пожелаешь.

“Попробовать откусить себе язык? — другого способа избежать участи одушевлённой вещи Игорь пока не видел. — Хотя… Нужно удержать интерес к себе!”

— Пить… дайте…

Каждое слово приходилось выталкивать из горло, будто шершавый ком из веток и травы.

Хозяева комнаты переглянулись в некотором, как заметил Игорь, замешательстве. Словно внезапно заговорил столик с инструментами. Затем Зимин отозвался.

— В этом нет необходимости.

— Мне… видней… Я скажу… чем я… интересен.

В глазах Янушевского тут же загорелся интерес, а вот Зимин досадливо сморщился. Все его планы быстро разобраться с навязанным пациентом и вернуться к своим делам летели под откос. Но его молодой напарник уже бросился к капсуле и миг спустя вложил пластиковую трубку в рот пленнику.

Было ощущение, что в раскалённый на солнце песок плеснули стакан воды — жидкость моментально впиталась, даже следа не оставила. Игорь пил крохотными глотками, старательно распределяя воду по внутренней поверхности рта, и только затем пуская её в глотку. По его внутреннему хронометру это действо затянулось на несколько часов, хотя вряд ли ему дали больше минуты.

Янушевский убрал трубку от губ и требовательно произнёс:

— Говорите!

“С чего бы начать?…”

— Что меня ждёт? — решил он зайти с вопроса.

— Зависит от вашей ценности. — не стал юлить ученый. — А это уже определю я, когда выслушаю вас. Так что постарайтесь меня заинтересовать.

— Юлик, это пустая трата времени. Джишка просто хочет купить себе жизнь!

— Крис, давай это позже обсудим! Что мы теряем? Цекова настаивала на полном исследовании объекта.

Зимин всплеснул руками, будто говоря, да делай, что хочешь! Янушевский победно кивнул и вновь вернул свое внимание пленнику.

— Итак?

— Я был оцифрован в “Пограничье”, — начал Игорь и выжидая, замолчал. Молодой учёный раздраженно отмахнулся.

— Это известно! Как?

Пока боярин придумывал правдоподобный ответ, у него перед глазами выскочило окошко вызова. Он машинально принял его и только потом подумал, что подобные возможности ему заблокировали. Но стоило увидеть мультяшную мордаху Капучино в окне входящего, как всё встало на свои места.

“Привет! — его голос прозвучал прямо в голове. — И что ты собираешься ему сказать? Что ты сознание человека из параллельного мира, попавшее в тело здешнего обитателя? И поэтому Ива, локализуя сбой, оцифровала тебя по типу ментального отпечатка, соответствующего настоящей личности? Сам как думаешь — поверит тебе Янушевский?”

“Вытащи меня! — облегчение накрыло Игоря горячей волной. Он прокричал это не открывая рта, но услышал эхо своего вопля в голове. — Господи, как я рад тебя видеть!”

Лицо Призрака смущённо порозовело.

“Прости, мяско. Но я не для этого тебя сюда засунул. Помнишь, ты обещал мне услугу? Ну вот, ты её оказал. Мы в расчёте”.

И окно с его лицом стало гаснуть.

Янушевский, тем временем, требовательно повторил:

— Антошин, не испытывайте моё терпение!

21. Предпоследняя правда

Лицо Призрака на экране перед глазами стало пропадать, когда Игорь, презрев гордость и злость, крикнул, не раскрывая рта.

“Стой!”

Он не всё, но многое понял. Но удержать Капучино пытался не поэтому.

“Мяско, я и так здесь дольше, чем стоило бы. Маяки расставлены, и мне пора уходить”.

Беспомощное: “Ты не можешь меня здесь оставить!” — боярин едва сумел удержать, но вовремя вспомнил хорошо ему известную максиму — никто никому ничего не должен. Спросил лишь:

“Зачем?”