Два мира. Том 1 (СИ)

…И вот шёл я по лесу, погружённый в раздумья, когда навстречу мне вышел из чащи кентавр. Весь он был чёрен, как ночь, и лишь очи его сверкали серебряным светом, как луны; от взгляда на них невольно вспомнил я мать и брата и их глаза.

Преградил сей кентавр мне путь и промолвил:

— Давно уже слежу я за твоей судьбой, чужестранец. Звёзды открыли мне, что ждёт тебя впереди, и хотя заплачу я за этот рассказ смертью, не могу я утаивать сие пророчество — слишком многое в судьбах двух миров зависит от тебя и потомков твоих. Внимай же мне!

— Ну, чего замолчал, я ещё как внимаю, мм.

— Дело в том, что на этом месте начинается что-то непонятное, — Итачи протянул подрывнику листы с переводом главы из книги Рикудо Сеннина, с которых он и читал. — Вот, взгляни.

— И что это за закорючки? — осведомился Дейдара, разглядывая странные письмена.

— Даже не представляю, — вздох у Итачи вышел довольно усталый. — Я просмотрел все находящиеся в библиотеке словари, однако так и не обнаружил ничего хотя бы отдалённо похожего.

— Блин, и, главное, на самом интересном месте! — возмутился Дейдара, возвращая пергамент, а затем спросил уже серьёзнее: — Считаешь, это приём для скрытия информации?

— Я думал об этом, — кивнул Итачи, — но не понимаю, зачем устраивать ещё один барьер для прочтения, если и так текст способны видеть только потомки Мудреца.

— И к чему ты в итоге пришёл, мм?

— К тому, что кто-то другой зашифровал текст пророчества.

— Да ну? — усомнился Дейдара. — Кто бы стал так заморачиваться? Да и провернуть такое под самым носом Рикудо Сеннина…

— Судя по дальнейшему тексту, он так и не понял, что предсказание скрыто, — Итачи пробежал глазами по тексту. — Ещё полглавы занимают рассуждения Мудреца о пророчестве, но без конкретики, да и некоторые места тоже зашифрованы этими символами, поэтому я смог выделить совсем немного полезного.

— Ну а что смог, мм?

— Во-первых, кентавр предсказал, что у Рикудо Сеннина будет двое сыновей, которые станут вершителями судеб мира; по всей видимости, в пророчестве также говорилось и о вражде, начнущейся между его потомками. Во-вторых, речь шла о Джуби — но вскользь, как о некой «тёмной силе» и «Звере», — и о том, что он будет разделён на части. В-третьих, был параграф, как-то касающийся Кагуи, матери Мудреца, однако в нём мне не удалось разобрать совсем ничего. Затем, как мы знаем из первой главы, был отрывок про возвращение его наследника в мир магов. Завершало всё описание некого «исхода».

— «Исхода», да? — проговорил Дейдара, сводя на переносице брови. — Как-то не слишком радостно это звучит.

— Действительно, — согласился Итачи. — Если честно, меня это очень беспокоит.

— Беспокоит, значит? — подрывник чуть улыбнулся. — Смотри, ещё образумишься и надумаешь пожить чуток подольше.

— Нет, Дейдара, — категорично покачал головой Итачи. — Я принял решение и не изменю его. Ты знаешь это, так зачем постоянно поднимаешь этот вопрос?

— Надежда умирает с Учихой, мм, — с вялым сарказмом отозвался Дейдара, заметно потухнув.

Итачи посмотрел на товарища с сожалением и благодарностью одновременно. Привыкший просчитывать всё на многие ходы вперёд, он почему-то никогда не брал в эти самые расчеты Дейдару. Теперь же, сидя вместе с ним ранним воскресным утром прямо на полу в своём кабинете, обложившись словарями, переводами и заметками, Итачи всё сильнее осознавал, что взбалмошный, упрямый, нередко переступающий границы дозволенного подрывник стал ему действительно дорог. Нет, пожалуй, даже больше, чем просто дорог — стал ему другом.

После смерти Шисуи Итачи не сближался с кем-либо настолько, чтобы иметь право называть этого человека другом. Даже Кисаме, хотя вместе с ним Итачи и пережил столько всего, оставался напарником, но вот Дейдара… Началось всё ненавистью со стороны Дейдары и надменным безразличием Итачи, а кончилось тем, что именно этот шиноби, в данный момент развалившийся на ковре и с обиженным видом глядевший в потолок, единственный во всём мире знал план Итачи, его стремления и надежды от и до.

— Давай рассуждать логически, — предложил Итачи. — Допустим, я буду жить и вернусь в мир шиноби. Что тогда? В Акацуки теперь мне путь заказан, ведь я предатель не в меньшей, даже в большей, пожалуй, степени, чем Орочимару. Коноха также не примет меня — о разглашении моей миссии не может идти и речи. Что же остаётся? Жить, как Змей, в одиночестве, скрываясь ото всех до конца своих дней? Это низко и отдаёт трусостью, я ни за что на это не пойду. К тому же, что бы я ни выбрал, Саске, боюсь, увяжется за мной, хотя должен вернуться в Коноху и начать всё сначала. Я не хочу быть камнем, который утянет его на дно.

— Ну и дурак, мм, — протянул Дейдара, по-прежнему глядя вверх. — Всё ты никак не перестанешь относиться к Саске, как к маленькому. Похоже, в твою гениальную голову до сих пор так ни разу и не пришло, что пацану хватит силёнок не только самому всплыть, но ещё и любимый камушек вытащить.

— Ты не прав, — возразил Итачи, — я не спорю с тем, что Саске стал силён. Однако…