Два мира. Том 1 (СИ)

— Что поделать? — он проверил, надёжно ли закреплён шов, после чего поднялся на ноги и отошёл к столу. — Мы уже не дети, — погрузил иглу в глубокую миску с водой и принялся методично отмывать её. — Только за последний месяц погибло одиннадцать наших. Пора заканчивать эту войну.

Тобирама ничего не ответил, продолжая молча наблюдать за его действиями. С братом в последнее время творилось что-то непонятное. Всё чаще он вёл себя уже не как беспечный самодур Хаши, но как глава клана Сенджу, спокойный и рассудительный. По идее, Тобираму должна была радовать такая перемена, но вместо этого он пребывал во власти какого-то странного, не совсем, казалось бы, уместного, но от этого не менее гнетущего чувства утраты.

Положив чистую иглу к прочим своим медицинским инструментам, Хаширама отошёл к окну и направил взгляд за него.

— Мадара уступает мне, мы с ним оба это знаем, — негромко произнёс он. — Время игр прошло. Я убью его, Тобирама.

«Наконец-то», — должен был сказать он — но не смог. Нет, его вовсе не беспокоила участь главы Учих, но вот брат… Неужели после всего пережитого он сломался?

— Это нужно было сделать уже давно, — продолжал тем временем говорить Хаширама чужим, отстранённым голосом. — Если бы я не был трусом и тряпкой, многие наши шиноби остались бы живы.

— Их смерть — не твоя вина, — тихо сказал Тобирама.

— Конечно моя. Как глава клана, я ответственен за всё, что происходит с моими людьми.

— Хаши… — начал было он, но Хаширама перебил:

— Наша победа должна быть полной, отото. Это значит, что и ваш с Изуной бой обязан быть завершён.

— Я понимаю, — сдержанно кивнул Тобирама. Что ж, это логично. И это всегда было неизбежно. — Пришло донесение, что возглавляемую Изуной команду видели совсем близко к реке.

Хаширама наконец перевёл на брата взгляд. Его голос не дрогнул, но в глазах на миг промелькнула горечь.

— Ты знаешь, что делать.

Над Страной Огня догорал закат, и глубокие вечерние тени уже залегли под пологом леса, у кромки которого столкнулись два отряда враждующих кланов. Шиноби не сказали друг другу ни слова — просто бросились в бой, с остервенением рубя противников. Не обращая внимания на сцепившихся Учих и Сенджу, Тобирама погнался за Изуной, который с первых секунд боя стал отступать в сторону от остальных — битвы младших братьев глав кланов были, конечно, не столь разрушительными, как у старших, но всё же прочим было небезопасно находиться поблизости.

Наконец, Изуна решил, что они достаточно удалились, и перешёл в наступление. Его мощный Огненный шар Тобирама успел вовремя заблокировать Водяным драконом и тут же сам обрушил сильный водный поток на противника. Изуна подпрыгнул, перевернулся в воздухе и метнул кунаи, который Тобирама легко отбил, а после приземлился на воду и тут же атаковал вновь, на этот раз врукопашную. Столкнулись мечи, раздался скрежет и звон — всё как всегда.

Изуна опасен и остёр, не делает ни единого лишнего движения; Тобирама холоден и уравновешен, не смотрит ему в глаза. И это — норма. Нормально сражаться, ломать противнику кости и пускать кровь. Нормально видеть перед собой врага Учиху Изуну, вычеркнув из памяти того интересного, находчивого в общении собеседника, с которым как-то раз Тобираме довелось разговаривать.

Шиноби вбежали в лес. Сумерки сгустились, и под пологом было совсем темно, но что значит темнота для таких шиноби, как они? День, ночь, зима, лето — декорации не важны в спектакле, где всегда лишь эти двое актёров. Ускользнув из-под удара, Изуна выскочил на небольшую поляну, посреди которой тянулось ввысь крепкое старое дерево. Ни секунды не медля, Тобирама последовал за ним, ступил на посеребрённую лунным светом траву и тут же, мягко ступая, перешёл в атаку. Но вдруг Изуна сделал то, что заставило Тобираму в растерянности замереть: остановиться и опустил свой меч.

— Тобирама, мне нужно с тобой поговорить.

— Что? — он опешил на миг, но быстро взял себя в руки. — Обманный манёвр?

— Нет, — Изуна покачал головой и воткнул клинок в землю, сделал шаг в сторону от него. — Выслушай меня.

Тобирама с подозрением посмотрел на него. События прошлого года сами собой воскресли в памяти — не привычный, а тот Учиха, вдумчиво рассуждающий о клановой вражде.

И вновь интересно почти до дрожи.

— Говори.

— Не уверен, как правильно обращаться с такими просьбами, — в тоне Изуны Тобираме послышалась тень нерешительности, словно он сам не знал, верно ли поступает, — но я хочу, чтобы ты помог мне прекратить эту войну.

— Но разве не ты выступал против союза так отчаянно все эти годы? — хмуро спросил Тобирама, зная, что где-то здесь должен скрываться подвох.

— Из-за позиции старейшин и большей части клана мне выгодно быть таковым, — ответил Изуна. — Меньше присмотра, меньше давления. Их хватает ниисану из-за той давней истории с твоим братом — я видел, что бывает, когда выдаёшь свои мысли, и предпочитаю их скрывать.

Тобирама слушал его с непроницаемым лицом, внутренне всё больше тревожась. «Что он задумал?..»