Два моих порочных секрета

Подхожу к шкафу, начинаю разбирать сумку. Отстраненно замечаю, что вся моя новая одежда, которую я прятала под кроватью от мамы, аккуратно развешана по плечикам. Вернув свою одежду в шкаф, следом убираю сумку. Переодеваюсь в домашний халат, и иду проверять холодильник. Мама же скоро с работы придет, надо проверить есть ли у нас ужин.

Я готова занять себя, чем угодно, лишь бы вообще ни о чем не думать. Не думать, как спокойно близнецы попользовались мной, как развернули мою жизнь н сто восемьдесят градусов, а затем точно также спокойно развернули обратно, и вернули все так, как было.

Говорят, родные стены лечат… Что ж, попробуем.

Только внутри такой стылый холод, что кажется еще немного и у меня пальцы инеем покроются.

К вечеру приходит мама.

Я открываю ей дверь, она входит в квартиру, и я вижу, что в ее глазах стоят слезы, а еще страх и вина.

— Мам, ты чего? — спрашиваю и с удивлением рассматриваю ее темные круги под глазами.

Кажется, будто за эти пару дней, пока меня не было, она постарела, как минимум лет на пять.

— Ты, наверное, злишься на меня, да? — тихо спрашивает она, так и не решаясь пройти дальше.

— С ума сошла, — опешив, вглядываюсь в родные серые глаза. — С чего я буду на тебя злиться? И вообще, чего ты встала, проходи, ужинать будем. Я картофеля пожарила с курицей.

— Правда, не злишься? — почти шепотом переспрашивает она, и я вижу, как трясутся ее губы, а по левой щеке медленно спускается слезинка.

Забираю сумку с продуктами из ее рук, ставлю, на пол, и притягиваю к себе, очень крепко обняв. Мама у меня маленькая хрупкая, даже ниже меня ростом.

— Ты все сделала правильно, — говорю ей уверено. — Я очень благодарна тебе, за то, что не бросила, за то, что вырастила, и даже за то, что отказалась от наследства. Ты во всем была права, оно мне не нужно. Хватит разводить сырость, иди мой руки, и пойдем ужинать.

Размыкаю объятия и вижу, как мама смущенно стирает со щек набежавшие слезы.

Мне же почему-то плакать совсем не хочется. Странно. Думала, что, когда вернусь домой, тоже буду сырость разводить. Но… внутри настолько все заледенело, что даже слезинку выдавить не получается.

Пока ужинаем, рассказываю сильно урезанную версию событий, исключая из нее полностью свои близкие отношения с близнецами. Ни к чему ей это все знать. Совсем не к чему. Думаю, что эта история навсегда останется моей личной тайной. Моим двойным порочным секретом.

А мама рассказывает историю о том, как когда-то, много лет назад они с моей родной мамой — Мариной остались совсем одни. И ей пришлось, как старшей взять на себя опеку над моей тогда еще совсем юной матерью.

— Ей было всего тринадцать, а мне уже двадцать два. Я педагогический только-только закончила, и устроилась в школу учителем работать, когда наши родители погибли под колесами, какого-то пьяного лихача, — вспоминает тетя, с грустью. — Мне тогда срочно пришлось взрослеть, оформлять кучу документов и брать ее под опеку. Ох и сколько же я от нее подростковых истерик тогда натерпелась. — На лице мамы появляется теплая улыбка. — А потом она замуж за твоего отца выскочила. Любовь у него к ней была, какая-то слишком…, - она морщится и отводит взгляд в сторону. — Мне это тогда очень сильно не понравилось. Я сказала об этом Марине, чтобы она была осторожней. Но она и сама была какой-то словно осоловевшей. Ненормально счастливой, я бы сказала. — Мама опять грустно вздыхает. — А когда родилась ты, любовь твоего отца превратилась практически в одержимость. Роды прошли очень тяжело, Марина еще и стафилококк подхватила. Тебя выписали, а она еще два месяца в больнице провела. Твой отец тогда ходил сам не свой, весь почернел от недосыпа. Я тобой занималась, старалась не обращать внимания и его не беспокоить. А когда Марину выписали, я первое время еще пожила у них, да потом уехала. Хоть и не хотелось с тобой расставаться. До слез доходило. У меня то детей не могло быть. Я бесплодная.

— Что? — с удивлением смотрю на тетю. — Ты уверена?

— Конечно, — грустно вздыхает она. — Я же замужем была несколько лет. Муж сильно хотел детей. Я пошла проверятся, а мне врачи и выдали вердикт. Буквально за три месяца до гибели твоих родителей, я развелась со своим мужем. Оказывается, он завел любовницу, а она забеременела.

Подхожу к тете, сажусь рядом, и крепко обнимаю ее за плечи. Она, как и в детстве гладит меня по голове.

— Ты поэтому решила из Москвы уехать? — спрашиваю тихо.

— И поэтому тоже. Не хотелось смотреть на счастье своего мужа. Его любовницей была моя лучшая подруга, и соседка по площадке. А мне сводный брат твоего отца предложил к ним поближе перебраться, чтобы и ты на виду была, ну и мне помогать. От помощи Фреза я наотрез отказалась. Да и не хотелось, чтобы кто-то из знакомых, когда-нибудь тебе рассказал о трагедии произошедшей с твоими родителями. Мне Андрей предложил тебя удочерить, еще и с документами помог. И они оба с Лилей поклялись, что никогда не расскажут тебе правду о том, что ты не моя дочь. Кто же знал, что Фрезы сами нагрянут…