Два наших взгляда. Книга 2

— Конечно, она откажется. Но, как видишь, она легко поддается на уговоры. Может написать признание, а потом объявить, что ее заставили. Такие будут подыхать, но девочек, которым посвятили свою жизнь, примутся вытаскивать даже с того света. Но лишь когда поймут, что натворили.

Для меня подобное было дикостью. Но, с другой стороны, я сам готов был отдать все, лишь бы моя семья не пострадала от проделок Элоизь. В чем-то я был похож на эту женщину, посвятившую свою жизнь чужим девочкам и считающую их своими. Ведь с момента, как я опознал в Эльзе пару, она — моя семья по законам сущности. Однако, я сопротивлялся инстинктам какое-то время.

Стоило ей задышать глубже, как Сальтор сделал мне знак рукой, призывая приготовиться. Он сам присел рядом с ней и пошлепал ее по щекам, словно она потеряла сознание.

- Ну, что же вы, милая, — приговаривал он и качал головой. — Никто вам тут ничего плохого не сделает. Не пожелаете писать бумажки разные, и не станете. Незачем из-за этого чувств лишаться. Не хорошо это. А если бы я вас в этот момент не бинтовал, а резал? Остались бы без пальцев. Как минимум, трех!

— Я потеряла сознание? — удивленно спросила кормилица и огляделась — А почему?

— Слишком настойчиво убеждал вас наш доблестный страж, — бросив на меня грозный взгляд, целитель вернулся к разъяснению произошедшего даме. — Никто на каторгу ваших девочек не отправит. Это для преступников посерьезнее такие наказания. Оштрафуют, проверят их доходы, чтобы всякой грязью не занимались, и оставят в покое. А каторга и виселица, это для предателей родной страны, убийц и воров. А я не думаю, что ваши воспитанницы такие.

Женщина вздрогнула всем телом и сжалась. Сразу стало видно, что попал целитель в самую точку, но ему собираются нагло врать.

— Нет! Они у меня честные и чистые малышки. Самые лучшие. В других домах старую прислугу выставляют за дверь, а меня терпят уже сколько лет.

— Но ведь вы несвободны! — вставил я свои пару слов.

— Да зачем мне эта свобода, старой, нужна, — махнула она рукой и постаралась улыбнуться. — Мне бы дожить свой век в тепле и покое, и все. Так что зря вы пришли, страж. Я не буду ничего писать. Упала я сама, а синяк… Сильно шарф затянула на горле. Слишком спешила. Просто очень спешила. Руки уже плохо слушаются, вот и вышло так неудачно. И клятву я давала сама, по своей воле.

— Как знаете, — брезгливо сморщившись, я задрал подбородок и удалился.

Примерно так реагировал на отказ что-то писать тот, кем я сейчас прикидываюсь. Карман жег кристалл, и мне пора было спешить.

Я громко хлопнул дверью палаты и недовольно протопал на выход из здания. Мне посмеивались в спину, но я не реагировал. Я возвращался в кабинет Ульроса, используя тайный ход. Простой страж не мог попасть на прием к Его Величеству, а я, полковник Соринь, уже третий день, как не в столице.

Я даже не буду арестовывать никого. Этим займутся другие люди. Под разными мелкими предлогами пройдут в дома и арестуют всех жильцов, посадив под домашний арест, начав допросы прямо на их территории. Как только подобным образом мы обезвредим всех, тогда и начнем их перевозить в кандалах в подготовленную к заселению темницу дворца. Незачем языкатым соседям знать больше, чем нужно нам.

Самым важным делом будет не упустить всех, чьи имена мы уже знаем, и кого они нам еще назовут.

Меня пока светить Ульрос не хочет. Словно я не в курсе происходящего. Все начали белые драконы, и вину возьмут на себя Ульрос и Лерье, оставив меня на крайний случай. Ведь по мнению заговорщиков, я в их полной власти. Может, кто решит шантажом спастись от тюрьмы.

И это не просто мои доводы. Об этом мне сообщила Элоизь и кормилица ее матерей. Меня хотят заставить служить, словно цепного пса, самые именитые заговорщики.

При таком прикрытии самое верное дело — сидеть безвылазно в штабе координации и руководить задержаниями. И если кто-то посчитает эту работу легкой, то он глубоко заблуждается. Вся информация сползается в штаб. От времени и места начала операции до последних вздохов и бегающих глазок подозреваемых. Другое дело, что никто не замечает тех, кто стоит в тени и не спрашивает ничего лично в допросной комнате.

Глава 7

Этим же вечером первые заговорщики были захвачены, став толпой заложников в собственных комфортабельных домах.

Прислугу согнали в ее комнаты и заперли, пообещав кормить и выводить в туалет каждые пять часов. Все допросы с давшими клятву будут только после полного освобождения, и явно не в полевых условиях. По факту, они все могли лишь закопать своих хозяев поглубже. С ними проблем практически не было. Будучи под строжайшими клятвами, мужчины и женщины лишь вздохнули свободнее. Господа приказать ничего не могут, значит, и проблем с угрозой для жизни им создать не смогут. Приказать умереть слугам они точно теперь не могут, а там, может, и наладится все само. Главное, в живых остаться и не пострадать из-за козней заигравшихся лордов.

Куда сложнее было сладить с именитыми аристократами. Вот у кого взыграла обида за нарушенные красивые планы, сулившие им баснословные перспективы.