Два Обещания

Николас готов был воспользоваться любой возможностью, чтобы взять ситуацию под контроль. Он не был наивен, когда попытался расторгнуть контракт с “Голосом лесов” и уехать домой. Как вороной депос и ожидал, ему во всех подробностях разъяснили, что он сам подписался под тем, что позволяет делать с ним все, что они посчитают нужным, в том числе колоть ему дурь и устраивать веселые ночки в изоляторе, но главное – принимать решение о его окончательном выздоровлении. Такими темпами он мог проторчать тут год, и два, и все десять. Пока не докажет, что не псих или не достучится до Рассела. Говорить, что он подсадной полицейский, Николас не стал. Его, наверное, отпустили бы, и проблемы начались бы только у Дженны, пославшей его сюда. Но был еще один вариант, более страшный. Что, если ему не поверят? На сеансах психотерапии Николас рассказал о себе слишком много, некоторые из этих историй, в особенности связанные с потерей Лейн, были чистой правдой. Он убедительно сыграл приступ агрессии и понес наказание. Единственные доказательства – пистолет в дупле и рация. Мало ли что мог протащить с собой сошедший с ума полицейский в отставке, тем более от рации теперь не было толка. Самое безобидное, что с ним сделали бы – добавили новых таблеток в меню.

Он не знал, что случилось с Расселом и почему тот не отвечает. Сомнения набрасывались стаей голодных птиц. По ночам Николас видел сны, такие яркие, в них он терял своего напарника в толпе студентов во время забастовки на площади. Все происходило в точности как два года назад, с одним отличием – во сне он не успевал прийти вовремя. Во сне он находил Рассела Лэйона мертвым.

Просыпаясь, Николас тут же гнал от себя эти кошмары. Если бы с напарником что-нибудь случилось, ему бы сообщили в первую очередь. Скорее всего, этот бездельник запрятал куда-то рацию и не слышит вызовы; Дженна загрузила его работой, она специально не дает Расселу выйти на связь. Нет. Быть такого не может, даже исходя из логики – Дженна была бы рада насолить Николасу, но творить месть в ущерб его здоровью – это уже слишком, даже для нее. Он и Рассел – лучшие полицейские в участке, да и в самой Одаре. Но если Николас свихнется здесь по-настоящему – некому будет сместить ее с должности?

Николас воевал с этими мыслями, как борются с назойливой мухой, считающей, что она имеет полное право не давать спать по ночам. А она все не хотела улетать. Он вспоминал голос Мориса, то, как тот едва сдерживал слезы, когда говорил с ним. Старик мог быть просто пьян. Морис обозвал Рассела “жирным ублюдком”. Какое это имеет значение? Морис всегда его ненавидел, как и многие в офисе. Они невзлюбили Рассела только за то, что им не удалось найти с ним общий язык. Они издевались над ним. Конечно, если ты не гуляешь с ними по кабакам и не обсуждаешь девок, то не кто иной, как изгой… Или “жирный ублюдок?”

“Я дозвонюсь до Рассела, буду пытаться, пока не добьюсь своего”, – перед тем, как снотворное наконец начало действовать, к нему пришла спокойная уверенность. Вместе с ней Николас уснул. 

Глава 10

– Ну наконец-то! Какого черта ты не отвечал на вызовы? – Николас не мог поверить. С третьего раза! Интонацией вороной депос пытался показать, что он в ярости, но не смог скрыть облегчения – с сердца свалился здоровенный камень.

– Я был занят, – ответил из рации голос со странглиевским акцентом.

– Разве ребята в офисе не сообщили тебе, что я звонил? Мне интересно, какие такие дела могут быть важнее напарника, отбывающего срок в психушке?

Николаса так и подмывало рассказать обо всех тех ужасах, которые ему пришлось испытать из-за их нелепой драки, но он решил отложить эти истории на потом, когда сядет в машину к Расселу и сможет отчитать этого бездельника по полной программе. А сейчас… Время прогулки не резиновое, в любой момент из кустов может выскочить санитар или Бэнко, да кто угодно, способный помешать разговору, которого Николас ждал так долго.

По странной иронии сегодняшний день походил на прошлую пятницу, когда Рассел приезжал его навестить. В воздухе стоял запах жухлой травы, а солнце, окрашивая золотом листву, пекло во всю силу. У Николаса вспотела спина, он убеждал себя, что это только из-за жары.

– У меня были дела по работе. Я еще работаю, если ты не забыл, – ответил Рассел, проговаривая каждое слово. Он нервничал, тревога проскальзывала в его мягкой и убаюкивающей речи, несмотря на все попытки сохранить спокойствие. Николасу не понравился этот тон. Он заставлял подозрения вопить безумными голосами. Но вороной депос не придавал им значения.

– Не ты один, я бы тоже рад, но дело встало. Драка была ужасной идеей. У меня изъяли деньги. Они пичкают меня лекарствами, я не могу избавляться от них, вводят насильно, как больной собаке. Я уже трясусь словно стая эпилептиков. А Еромана вообще не вижу. С меня довольно, я выхожу из дела. Нам остается приложить все усилия, чтобы вызволить его из психушки.

Молчание в трубке.

– Рассел?

– Я слушаю.

– У тебя все в порядке?

– У меня все прекрасно, Николас. Хотелось, чтобы то же самое можно было сказать и о тебе.