Два Обещания

За ужином его план дал осечку. С медсестрой, раздающей лекарства, ошивался тот самый санитар, который толкнул Николаса на прогулке. Теперь он следовал за вороным депосом точно тюремный надзиратель. Получив стаканчик с лекарствами, Николас направился к окну, постоял там немного, любуясь на вечернее небо. А потом насыпал таблеток себе в рот. Чувствуя на себе следящий взгляд, он решил, что в этот раз плевать их за батарею будет слишком рискованным. Горло наполняла невыносимая горечь, Николасу пришлось сдаться и проглотить лекарство, после чего санитар тут же оставил его в покое. Через полчаса ноги Николаса стали ватными, а мысли заблудились в тумане. Он добрался до койки, едва вспомнив к ней дорогу. И заснул сразу, стоило его голове коснуться подушки. Ему опять приснилась Лейн. Такие сны были подарком свыше.

Глава 5

Самым отталкивающим в его внешности были глаза. Два янтарных огня, впивающихся взглядом, подобным хлесткому удару. Депосы приучили Еромана таращиться себе под ноги или на узорчатый пол линолеума в коридорах клиники — так было безопаснее для всех. Хватало одной секунды, чтобы почувствовать себя жертвой, примеченной хищником. Стоило рыжему пациенту поднять дикий взгляд исподлобья, хотелось бежать или уйти под землю. Ероман никогда не смотрел своим надзирателям в глаза, он оценивал расстояние до пульсирующей жилки горла.

Тревога распространялась вблизи него охватывающим омутом, даже когда Ероман был занят чем-то другим, не обращал на окружающий мир никакого внимания. Сегодня, на уроке арт-терапии, в его ослабевшей руке оказалась кисть, со знанием дела он оставлял ей акварельные разводы. Санитары, приставленные следить за рыжим пациентом, замирали возле его мольберта. Тщетно они пытались натянуть на лица маски безразличия, завороженные не столько таким преображением, сколько результатом его трудов. Санитары внушали себе, что демонстрация художественных талантов — отличный способ усыпить их бдительность. Глядя на то, как миролюбиво Ероман смешивает краски на палитре, сложнее всего было поверить в страшные легенды о нем, гуляющие по клинике.

Николас, хотя не мог действовать в открытую, старался не терять времени даром. Он бросил все силы на сборы информации и с удивлением обнаружил, что пациенты только и ждали, чтобы посвятить новичка в подробности местных сплетен, с особенным удовольствием рассказывая о Еромане.

Говорили, что в ту страшную ночь, когда он впервые переступил порог клиники, бушевала гроза. Здание главного корпуса трещало по швам, и каждый, кому не посчастливилось бодрствовать, вздрагивал от раскатов грома. Впоследствии некоторые увидели в ярости бури предзнаменование — покою в этом месте надолго придет конец. Вспышки молний ослепляли, и после пары-тройки таких с трудом можно было различить хоть что-то в темноте. Два огонька фар остались незамеченными, тусклым светом промелькнули в окнах. Незваных гостей никто не встретил. Они распахнули дверь, впустили за собой холодный дождь со сквозняком — три черных силуэта, промокшие до нитки. Свет тусклой лампочки помог отыскать различия между ними: на двоих была темно-синяя форма одарской полиции, под локти они вели третьего, закованного в наручники. Лицо их пленника скрывал капюшон куртки, накинутой поверх тюремной робы. Заключенный с трудом переставлял ноги (или таким жалким образом оказывал сопротивление). Полицейским пришлось волочить его по полу до стойки администрации.

Пациенты, разбуженные бурей, робко выглядывали из своих комнат. Любые изменения, тем более появление чужаков, вызывали опаску. В этот раз творящийся в коридоре спектакль оказался жестоким, но при том любопытным зрелищем: без лишних церемоний полицейские прижали рыжего заключенного к стойке. Один придерживал Еромана за шкварник, другой возился с наручниками — в полумраке с трудом удавалось попасть ключом в замочную скважину. В конце концов руки Еромана оказались свободными, оголив облысевшие места на запястьях — такие следы остаются у тех, кто долгое время провел в тюремных стенах.

— Вы к нам какими судьбами, господа? — приковыляла к стойке пегая санитарка Дейзи. Оставленная дежурить этой ночью, она давно бы храпела и видела десятый сон, но ее растолкали встревоженные пациенты.

— Мы привезли вам товар, — полицейский потряс перед ней Ероманом, — занятный экземпляр. Дар от следственного комитета. И по нашей акции “подарки каждой второй дурке” — совершенно бесплатно.

— Cейчас три часа ночи, — ответила санитарка, — клиника не сможет оказать вам никаких услуг. Прежде чем заявиться сюда, вам следовало знать: мы принимаем пациентов только по записи и предварительно обсудив…

— Этого ты возьмешь и заберешь прямо сейчас! — рявкнул полицейский. Дейзи не осталась в долгу, использовав тон, который на повседневной основе применяла к пациентам: